Карий глаз моего Вороного был сердитым и укоряющим. Я услышал мощный вздох, конь сгорбился, даже чуть присел, изготовившись принять мою тяжесть. Я смолчал, что мне тоже ни свет ни заря вовсе не в счастье, герои почему-то на рассвете, вот уж в самом деле меднолобые, идиоты, сила – уму могила, кто в здравом уме так рано, даже конь понимает…

Челядь кричала радостно, из окон махали платочками ранние дамы. Я красиво воздевал руку, играя мышцами, широко улыбался, красиво и мужественно, только что не кланялся, все-таки варвар, а не какой- нибудь мушкетер, а что у меня внутри – не видят, иначе бы заткнулись со своими здравицами и пожеланиями.

Провожать вышел сам Тертуллиус, сказал торжественно и печально:

– Зло наступает, герой. Зло теснит нас, этот мир. Когда придет и к нам… то вовсе рухнет небо, и выгорят поля, во тьме заплачут вдовы, и кончится земля!.. Так что постарайся за всех. Судьба нашего мира повисла на лезвии твоего длинного меча. И все с надеждой смотрят на твое… широкое лицо.

Я повернул коня, тот переступал нетерпеливо точеными ногами. Воздух был кристально чист после ночного дождика, мой взор зацепился за далекую сверкающую точку почти на горизонте. Присмотрелся, там высилась довольно высокая белая башня, задевая верхушкой облака.

– А кто там?.. В союзники не годятся?

Тертуллиус подвигал складками на лбу, ответ должен звучать весомо и глубокомысленно, но умную речь испортил Куцелий, что вылез как черт из табакерки:

– Там… эти, которые считают себя магами!

Тертуллиус морщился, а я спросил:

– А на самом деле?

– Вы же видите, – сказал он, – их головы в облаках… Там собрались мальчишки, творят…

Я ощутил презрение в голосе молодого мага. В стаи собираются не столько мальчишки, сколько недоумки. Одни толпятся в подъездах, курят и поджигают почтовые ящики, другие на детских площадках бренчат на гитарах, заодно ломая скамейки, качели и все, до чего дотянутся их творческие руки, третьи на мотоциклах без глушителей носятся ночами по тихим улицам, не давая спать нормальным людям. Если удается, то обзаводятся черными куртками с множеством заклепок, блях и карманов, устрашающими эмблемами, ибо когда страшно, то стараешься напугать другого…

– От них тоже помощи не ждать? – спросил я полуутвердительно.

Тертуллиус снова только открыл рот, а Куцелий уже замахал руками:

– Что вы, что вы! Как всякая стая, скалят клыки на всякого, кто приблизится! Друг друга поддерживают, это закон стаи, хотя творят черт знает какое убожество… Зато других облаивают дружно и яростно. Учредили приз Бронзового Таракана, объявили самой высшей наградой…

– А как другие маги?

Тертуллиус метал грозные взгляды, пальцы его начали рисовать в воздухе каббалистические фигуры. Куцелий, не замечая угрозы, беспечно отмахнулся:

– Да к чему им таракан? Каждый знает свою силу, как знает и силу другого. А что мальчишки объявляют самыми могучими себя… Пусть! У мальчишек всегда самоуверенности больше, чем ума или умения. Честно говоря, даже если бы вас там приняли… словом, как сказал черт, когда стриг кошку: визгу много, а шерсти мало. Они ж только говорят, что они маги. Мы-то все видим, что это просто куча обделенных, которые наперебой раздают друг другу ими же придуманные награды, титулы, звания, в том числе и такие, как Величайший Чародей, Лучший Волшебник Года, Лучший Маг по Большим Заклятиям, Лучший Маг по Мелким… Не принимайте их всерьез! Покричат-покричат, а потом… подрастут. Пока что их слушают только такие же…

– Недоумки?

– Просто подростки. Даже если иному и сотня лет. В любом возрасте можно остаться с мозгами подростка. А то и трехлетнего…

Он осекся, лицо побагровело. Губы двигались, но из горла не вылетало ни звука. Я перевел взор на Тертуллиуса. Старый маг злорадно сжимал правой рукой пустоту, а на горле Куцелия ясно отпечатывались пальцы.

Тертуллиус засмеялся, показав красивые зубы, безукоризненные и ослепительные, с острыми неисточенными, как у подростка, краешками:

– Не станем тебя задерживать, наш великий герой! Надеюсь, твой квест будет столь же успешным, как и предыдущие.