поднято восстание на Печерске и захвачена Лавра... Гетманом была сделана попытка войти в переговоры с Директорией, но из Фастова потребовали капитуляции гетмана» (Мир. 1918. 15 декабря).

— Гетман, а?.. Кавалергад? Во дворце? А?.. — Булгаков в данном случае «прохаживается» по происхождению и бывшему положению гетмана. Действительно, Павел Петрович Скоропадский (1873—1945) был кавалергардом-генералом (последнее звание генерал-лейтенант) царской свиты, участником и героем японской и Первой мировой войн. Его величали «аристократом» и называли крупнейшим землевладельцем. Любопытен и тот факт, что его предком был Иван Илларионович Скоропадский (1646—1722), гетман Левобережной Украины (1708— 1722), сменивший знаменитого Мазепу. П. П. Скоропадский жил в России и мало интересовался до 1918 г. проблемами самостоятельности Украины. Во время описываемых Булгаковым событий он пребывал уже в деморализованном состоянии. Та же газета «Мир» сообщала, что «в 11 час. утра гетман сложил власть и уехал из Киева. К этому же времени войска Директории вошли в предместье Киева, где некоторое сопротивление им оказывали добровольческие дружины. Однако ввиду выяснившейся безнадежности дела штаб Главнокомандующего решил капитулировать».

В. Г. Короленко, находившийся в то время в Полтаве, записал в своем дневнике 14—15 декабря: «Новая перемена. Несколько дней уже до Полтавы доносилась канонада... Жители ходили на гору смотреть, как в туманной пелене вспыхивали белые дымки... Офицеры были собраны по приказу... в некоторых пунктах города, и все чего-то ждали... Пока их не накрыли, как в ловушке. После короткой перестрелки они сдались при посредничестве немцев, и их отпустили. Это просто что-то непонятное и удивительное: люди оказались в точно и нарочито устроенной ловушке. Их отпустили „на подписку'. Были убитые и раненые, но особенных эксцессов мести не было... Полтава занята повстанческими бандами... Но уже сегодня к вечеру обнаружилось двоевластие. Отряд регулярного войска полковника Балбачана (под командой Маресевича) разоружил повстанцев... Газеты вышли. На улицах... движение любопытных. Паники нет. Есть скорее вялое, усталое любопытство». И затем писатель подклеил к своему тексту вырезку из газеты «Полтавский День» следующего содержания:

Привел их полковник Най-Турс. — Най-Турс — собирательный образ. Михаил Осоргин, рецензируя роман «Белая гвардия», сразу заметил и выделил Най-Турса из числа других персонажей: «Полковник Най-Турс, оставшийся один у пулемета, чтобы дать возможность уйти юнкерам и студентам сборного отряда, и спасший им жизнь ценою своей жизни, — изумительный образ героя без сусальной лепки. Но все это — дань художника высокому человеческому духу...» (Последние новости. 1929. 25 апреля).

Некоторые исследователи справедливо отмечают сходство в образах Най-Турса и Васьки Денисова из «Войны и мира», но образ Най-Турса трагичнее и значительнее.

...местные мужички-богоносцы достоевские!.. — Булгаков иронизирует над известной фразой из романа Достоевского «Бесы»: «...единый народ-„богоносец' — это русский народ» (это одна из главных мыслей, пронизывающих дневники и многие письма Достоевского). Насмотревшись воочию на «простой народ», Булгаков развивает свою мысль, высказанную им в «Грядущих перспективах», о том, что русский народ столь обескураживающе доверчив, что его может обмануть любой политический проходимец или негодяй, будь то Троцкий, Петлюра или кто-то другой.

Между прочим, П. П. Скоропадский в этом вопросе, как ни странно, вроде бы был ближе к Достоевскому. Вот что он писал о народе: «Чем больше я вникаю в пережитое мною на Украине, тем более я прихожу к заключению, что народ не виноват во всех ужасах, которые мы пережили... Несмотря на отсутствие всякой сентиментальности по отношению к нашему народу, меня всегда глубоко оскорбляет, когда я слышу, особенно здесь, за границею, нелестные отзывы о том самом народе, который в известных условиях способен более, нежели любой западноевропейский народ, проявить чувство глубокой христианской любви и самоотречения. Я видел, на какие зверства и нерусские способны, когда народ сбит с толку, когда анархия всплывает на поверхность общественного моря. Теперь в России большевизм, народ попал в руки сумасшедших идеалистов и громадного числа всяких иностранных и уголовных элементов. Но кто в этом виноват? Наш забитый народ безусловно не виноват.

Виновата наша интеллигенция всех оттенков и направлений. Одни без всякого знания народа... с громадной, ни на чем не основанной самоуверенностью решили облагодетельствовать народ; другие, не желающие ни на йоту поступиться своею выгодою, тянут его в другую сторону... Сам народ хочет просто улучшения своего быта, однако разобраться во всех этих вопросах он совершенно не может...» (Скоропадский П. П. С. 51-52).

Начав за здравие (народ готов проявить высокие чувства) и кончив за упокой (народ не способен разобраться в политических хитросплетениях), Скоропадский, в сущности, выразил те же мысли, что и Булгаков. Можно народ хвалить или ругать, но если те и другие (хвалители и ругатели) приходят к выводу о том, что русский народ не способен, хотя бы интуитивно, определить своего явного врага, то это его несомненная беда. Для Булгакова это был вопрос вопросов и исходной точкой его личной трагедии.

...святой... землепашец, сеятель и хранитель... — Теперь Булгаков иронизирует над некрасовской строкой стихотворения «У парадного подъезда»: «Где бы сеятель твой и хранитель...»

...прозрел в два счета. — Любимый булгаковский художественный прием: в несколько секунд человек, под влиянием силы или угрозы, идет на попятную. Так происходит с дедом: «...не я сдуру, сослепу, дам коней, зараз дам, тильки не вбивайте!» То же случилось с дворником, схватившим Николку, чтобы передать петлюровцам, и увидевшим, что Николка вооружен: «Желто-рыжий дворник... в отчаянии и ужасе пал на колени и взвыл, чудесным образом превратившись из Нерона в змею: — А, ваше благородие! Ваше...» Не менее красноречива и сцена между Иваном Бездомным и Швейцаром в романе о дьяволе.

В штаб генерала Картузова. — Имеется в виду генерал Л. Н. Кирпичев, командующий добровольными дружинами.

...главная причина... в двухслойных глазах капитана генерального штаба Тальберга, Сергея Ивановича... — По свидетельству Н. А. Земской и Т. Н. Лаппа, с самого появления Карума в семье не сложились у него отношения с братьями Булгаковыми — психологически. Взгляды на жизнь оказались совершенно различными, в том числе и по политическим вопросам. Если Булгаковы были убежденными монархистами, то Карум старался приспособиться к властям действующим.

Проживя долгую жизнь, Л. С. Карум написал объемные воспоминания, стремясь «более объективно» изложить события, описанные Булгаковым в романе. Частично эти мемуары опубликованы в работе Л. В. Вдовиной «Роман „без вранья'» (роман М. А. Булгакова «Белая гвардия» и воспоминания Л. С. Карума «Моя жизнь. Рассказ без вранья» (Collegium. 1995. № 1—2). При рассмотрении конкретных вопросов мы будем ссылаться на эту работу.