И посреди трудов своих напрасных
На сеннаарских гордецов глядел.689
Таил твой облик, изваяньем став,
Меж семерых и семерых безгласных!690
Как ты, казалось, обагрял Гелвую,
Где больше нет росы, дождя и трав691!692
Тебя я видел, полупауком,
И ткань раздранной видел роковую!693
Уже не грозен, страхом обуянный
И в бегстве колесницею влеком!694
Как мать свою принудил Алкмеон
Проклясть убор, ей на погибель данный.695
Двумя сынами на Сеннахирима
И как, сраженный, там остался он.696
И Тамириса Киру говорит:
«Ты жаждал крови, пей ненасытимо!»697
Узнав, что Олоферн простерт, безглавый,
А также и останков жалкий вид.698
О Илион, как страшно здесь творец
Являл разгром и смерть твоей державы!
Чаруя разум самый прихотливый,
Тех черт и теней дивный образец?
Увидеть явь отчетливей нельзя,
Чем то, что попирал я, молчаливый.
Потомство Евы, не давая взору,
Склонясь, увидеть, как дурна стезя!
И солнце дальше унеслось в пути,
Чем мой плененный дух считал в ту пору,
Сказал: 'Вскинь голову! — ко мне взывая. —
Так отрешась, уже нельзя идти.
А из прислужниц дня идет назад,
Свой отслужив черед, уже шестая.699
Чтоб с нами речь была ему приятна.
Такого дня тебе не возвратят!'
Не тратить времени, что без труда
И это слово я воспринял внятно.
Шел в белых ризах, и глаза светили,
Как трепетная на заре звезда.
'Идите, — он сказал, — ступени тут,
И вы теперь взойдете без усилий.
О род людской, чтобы взлетать рожденный,
Тебя к земле и ветерки гнетут!'
Мое чело тем и другим крылом700
И обещал мне путь незатрудненный.
Где церковь смотрит на юдоль порядка701
Над самым Рубаконтовым мостом,
Устроены еще с тех давних лет,
Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка,702 —