Матвей, когда то место опустело,
Которое отпавший потерял.243
И крепче деньги грешные храни,
С которыми на Карла шел так смело.244
И даже здесь, не чтил ключей верховных,
Тебе врученных в радостные дни,
Вы алчностью растлили христиан,
Топча благих и вознося греховных.
В той, что воссела на водах со славой
И деет блуд с царями многих стран;
Десятирогой и хранила нас,
Пока ее супруг был жизни правой.246
И даже те, кто молится кумиру,
Чтят одного, вы чтите сто зараз.
Не к истине приход твой был чреват,
А этот дар твой пастырю и клиру!'247
Он, совестью иль гневом уязвленный,
Не унимал лягающихся пят.
Как бы довольный тем, что так правдив
Звук этой речи, мной произнесенной.
Меня к груди прижал он и початым
Уже путем вернулся на обрыв;
На самую дугу меня он взнес,
Четвертый вал смыкающую с пятым,
Тем бережней, что дикая стремнина
Была бы трудной тропкой и для коз;
ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ
В двадцатой песни первой из канцон,248
Которая о гибнущих в пучине.249
В провал, раскрытый предо мной впервые,
Который скорбным плачем орошен;
Свершавшие в слезах неспешный путь,
Как в этом мире водят литании251.
То каждый оказался странно скручен
В том месте, где к лицу подходит грудь;
Он, пятясь задом, направлял свой шаг
И видеть прямо был навек отучен.
Как этим, и сводил все тело разом, —
Не знаю, но навряд ли это так.
Тебе урок да преподаст благой, —
Помысли, мог ли я невлажным глазом
Так свернутый, что плач очей печальный
Меж ягодиц струился бороздой.
'Ужель твое безумье таково? —
Промолвил мне мой спутник достохвальный.
Не те ли всех тяжеле виноваты,
Кто ропщет, если судит божество?