И пусть меня громит грозой всечасной, —
Веселой мести он не обретет!'
Какой я в нем не слышал никогда:
'О Капаней, в гордыне неугасной —
Ты сам себя, в неистовстве великом,
Казнишь жесточе всякого суда'.
'Он был один из тех семи царей,
Что осаждали Фивы; в буйстве диком,
Как я ему сказал, он по заслугам
Украшен славой дерзостных речей.
Но не касайся жгучего песка,
А обходи, держась опушки, кругом'.
Спешащего из леса быстрым током,
Чья алость мне и до сих пор жутка.
В котором воду грешницы берут,
Так нистекал и он в песке глубоком.167
И дно его, и склоны — камнем стали;
Я понял, что дорога наша — тут.
С тех самых пор, как перешли порог,
Открытый всем входящим, ты едва ли
Чем эта речка, силой испаренья
Смиряющая всякий огонек'.
Я попросил, чтоб, голоду вослед,
Он мне и пищу дал для утоленья.
Есть ветхий край, носящий имя Крита,
Под чьим владыкой был безгрешен свет.168
Когда-то влагой и листвой блестя,
Теперь она пустынна и забыта.
Ища ему приюта и опеки
И плачущего шумом защитя.169
Он к Дамиате обращен спиной
И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.
А грудь и руки — серебро литое,
И дальше — медь, дотуда, где раздвой;
Но глиняная правая плюсна,
И он на ней почил, как на устое.170
И капли слез сквозь трещины струятся,
И дно пещеры гложет их волна.
И Ахерон, и Стикс, и Флегетон;
Потом они сквозь этот сток стремятся,
Создать Коцит; но умолчу про это;
Ты вскоре сам увидишь тот затон'.171
Досюда эта речка дотекла,
Зачем она от нас таилась где-то?'
Хотя и шел ты многими тропами
Все влево, опускаясь в глубь жерла,
И если случай новое принес,
То не дивись смущенными очами'.