Оставалось лишь вздохнуть, предоставить Юлию самой себе и продолжать ехать домой. У ближайшего ночного киоска я остановился и купил немного продуктов – у меня в холодильнике, насколько я помнил, было пусто, как после нашествия диких зверей. Сев в машину, я протянул Юлии бутылку минералки, чтобы она хоть немного успокоилась.
– Куда мы едем? – спросила она чуть погодя.
– Ко мне... Я не знаю, куда еще можно вас отвезти... Но обещаю, что у меня вы будете в полной безопасности.
Юлия всхлипнула еще пару раз и вроде бы наконец слегка пришла в себя. Я не стал расспрашивать ее в машине. Вместо этого поймал какую-то умиротворяющую радиостанцию.
– Вы... Вы правда адвокат? – подала голос Юлия. Я повернулся к ней:
– А что, непохож?
– Не знаю, – смущенно пробормотала она.
Я припарковался у своего подъезда и поставил машину на сигнализацию. Мы поднялись в квартиру.
Дома я первым делом сразу же заварил кофе и предложил Юлии:
– Вам просто кофе или с коньяком?
– С коньяком, если можно...
После пары глотков кофе девушка заметно ожила. Глаза заблестели, а тело перестало бить мелкая дрожь.
– Ну что, Юлия, – я сел на стул напротив нее и закурил сигарету, – рассказывайте, что с вами произошло...
Юле очень нравился этот адвокат. С самой первой встречи она почувствовала к нему необъяснимое доверие, видимо, это было его профессиональное качество – располагать к себе людей. Он был с ней терпелив, хоть и немногословен, не пытался утешать ее – это Юля ненавидела больше всего. Когда утешают, плакать хочется только больше. Ей, во всяком случае. Но, несмотря на это возникшее в ней доверие к практически незнакомому человеку, она была не готова возвращаться в весь тот кошмар даже мысленно...
– Можно я приму душ?
– Конечно, – засуетился я. Провел ее в ванную, дал полотенце. А сам принялся звонить в билетные кассы.
Самолет в Назрань летал раз в неделю, следующий рейс будет только через пять дней. Ближайший рейс во Владикавказ – только через полтора дня. Я чертыхнулся и стал звонить в железнодорожные кассы, в расчете добраться как-нибудь поближе к Чечне... Занято... Занято... Занято... Я поднялся, опять закурил. Посмотрел в окно – как там моя машина? Машина была на месте. Я повернулся спиной к окну. Передо мной стояла Юлия – босая, завернувшись в полотенце. Влажные волосы торчали в разные волосы, огромные глаза смотрели прямо на меня. Я понял, что с билетом на поезд придется подождать до утра. И не скажу, что очень этому обстоятельству огорчился...
Проснувшись наутро, я услышал на кухне шум моющейся посуды и почувствовал запах свежесваренного кофе. Все было так мирно и уютно, что с трудом можно было представить, что прямо сейчас, без минуты промедления, надо дозваниваться до этих чертовых железнодорожных касс, потом трястись в душном, грязном вагоне, а напоследок к тому же оказаться не где-нибудь, а в зоне военных действий, среди полуразрушенных городов и выжженных сел. Стареешь, Гордеев, сказал я себе. Лет пять назад ты бы об этом даже и не задумался.
И потому я встал и бодренько прошлепал в ванную, заставив себя не заглядывать на кухню. А умывшись и побрившись, прошлепал обратно и сел на телефон дозваниваться.
А когда Юлия наконец обиженно заглянула в комнату, одними глазами спрашивая, почему я не иду завтракать, я уже заказал себе билет до Гудермеса (железнодорожное сообщение с Чечней наладили только-только) на час дня. Стоило это, конечно, неимоверных трудов, поскольку поезда в последнее время опять отъезжают полными.
– Ты куда-то уезжаешь?
– В Чечню, – коротко ответил я, уплетая вкуснейшую яичницу на свете. Сказал, ожидая чего угодно, только не такой реакции.
– Можно я с тобой? – сразу спросила она, по-моему даже не расслышав место моего назначения. – Пожалуйста!!! Я не буду тебе мешать... У меня родственники в Грозном, я у них поживу.
– Ты что, с ума сошла? – Я чуть не подавился. – Туда разве жить едут? Да и не могу я тебя с собой взять.
– Здесь я точно недолго жить буду! Все равно ведь уеду. Нельзя мне здесь оставаться.
– Ты, кстати, так и не рассказала, что с тобой произошло такое страшное, – напомнил я. И повторил по возможности спокойно: – А с собой я тебя взять не могу. У меня там важные дела.
– Возьмешь с собой – расскажу, – пошла на хитрость Юля.
– Ну нет, шантажа я не потерплю. Ты можешь рассказывать, можешь не рассказывать – это уже будут твои проблемы. Но с собой я тебя взять не могу. Все. Спасибо. – Я отставил тарелку.
Разговор, конечно, получился неприятный, но что поделать.
– Пожалуйста. – Она если и обиделась, то виду не подала. Собрала тарелки и принялась их мыть.
– Если ты так не хочешь возвращаться к себе домой, можешь пожить пока у меня, – осторожно предложил я, пытаясь загладить свой резкий тон. Это было, конечно, несколько опрометчиво – впускать в свой дом женщину, о которой фактически ничего не знаешь, кроме того что она почему-то очень хочет уехать в Чечню, но я все же разбираюсь в людях. И Юлии я почему-то доверял.
– Спасибо... – Она немного помолчала. – Но я найду другое место.
Все-таки обиделась.
– Извини, – сказал я. – Но это действительно может быть слишком опасно.
Она ничего не ответила. Я пошел к себе собирать вещи. Хотя собирать, конечно, было почти нечего.
– Тебя куда-нибудь подвезти? – предложил я ей в третий раз за три дня.
– А когда ты едешь?
– Практически сейчас. Поезд через пятьдесят минут.
– Я хочу тебя проводить, если ты не против.
Я пожал плечами. Проводить так проводить. Я был не против. Знать бы где упасть – соломки бы подстелил, кажется, так гласит народная мудрость. Я не знал. А потому вы можете себе представить мое удивление и негодование, когда спустя полчаса после отправления, когда поезд уже входил в полосу однообразно зеленых пейзажей, в мое купе постучали и в дверь просунулась Юлина голова.
– Привет, – произнесла голова. – Не против, если я зайду?
Мои попутчики потеснились было на своих местах, но вместо этого я вышел из купе сам.
– Ты что здесь делаешь? – спросил я вне себя от возмущения.
– Ты не можешь запретить мне ехать туда, куда я захочу, – возразила мне Юлия. Я понял, что она права. В конце концов, ответственность лежала уже не на мне. Я застыдился этой мысли, тем более что и Юлия, похоже, прочитала ее в моих глазах. – Что ты так бесишься? Это ведь уже не твоя проблема.
Мне оставалось только кивнуть и махнуть на все рукой. У меня и вправду других проблем хватало.
– Ты в каком вагоне? – только и мог я спросить.
– В последнем, – вздохнула она. – Плацкарт, верхнее боковое, возле сортира... Пришлось проводнице переплатить сто рублей сверху. Короче, ты можешь быть на мой счет спокоен.
– Могу, – согласился я. – Но ты хотя бы сейчас расскажешь, что же привело тебя к такой безоблачной жизни?
– Не знала, что ты такой любопытный. – Она высунула свою стриженую голову в раскрытое окно вагона. – Пойдем-ка покурим лучше.
И мы отправились в тамбур. Там как раз докуривали двое парней в камуфляже. Мы подождали, пока они выйдут, и я снова повернулся к Юлии со все тем же вопросом во взгляде. Она вновь только вздохнула.
Эта квартира была куплена фирмой, где работала Юля, по так называемому срочному полувыкупу. То есть хозяин квартиры, которому вдруг немедленно понадобились деньги, продавал свою недвижимость, получая от агентства сначала только половину всей стоимости квартиры. Квартира при этом
