Замешивал он глину на воде. Так, дни и ночи проводя в труде И выбиваясь из последних сил, К отверстию ступени возводил. «Воды!» — молил и клял судьбину он, Стеная, припадал к кувшину он, И глину, воду получив, месил, И вновь, рыдая, он воды просил. Хотя душа едва держалась в нем, Ступени поднимались с каждым днем, И много лун прошло, и пробил миг: Он глиняную лестницу воздвиг. Перепилив оковы на ногах И дрожь и слабость чувствуя в руках, По лестнице взобрался он, идет… Увы, заложен тяжким камнем вход! Ужель ему не выбраться отсель? Кинжалом сбоку просверлил он щель, Подкоп подвел под камень мастерски, И каменные разорвал тиски, И вышел из колодца наконец! И в дальний край направил путь беглец, Он в землю франков свой направил шаг… Когда узнал об этом бегстве шах, Узнал о том, как в пропасти земли И труд и разум Зейду помогли, Кусал от удивленья пальцы он, И часто вспоминал скитальца он. А Зейд все шел, не отдыхал в пути. Он торопился, чтобы жизнь спасти. И, множество преодолев преград, Вступить на землю франков был он рад: У франков не дрожал от страха он, У франков не боялся шаха он! В дороге сделав не один привал, В Кустантынию странник наш попал. В дороге он приветствовал зарю, Дорога привела к монастырю. Измучен странствиями, запылен, В монастыре остановился он. Как небосвода голубая ширь, Был бесконечен древний монастырь, И храм стоял светло и мирно в нем — Не храм, а капище, кумирня в нем! Сверкала позолота потолка, Пол мраморный — из одного куска, А стены — в украшениях лепных, Горят лазурь и золото на них. Из цельных слитков — каждая стена, И яшмой облицована она.
