Шах поднимал от удивленья бровь, А попугаи, будто подан знак, В четыре горла заливались так: «Да сбудутся твои желанья, шах! Да будет крепок твой престол в веках!» А все павлины, полные ума, Над головою шаха, как Хума, Вдруг расправляли пестрые крыла, Чтоб над счастливцем тень от них легла. Сидение, чтоб возвышался шах, Уставил мастер на восьми столбах. Под ними восемь двигалось колес, И самого себя владыка вез — Куда хотел, без помощи людей, По мановению руки своей. Диковинки вселенной превзошел Тот самодвигающийся престол! Такого чуда, выше всех похвал, Никто из венценосцев не знавал! Когда людей кудесник удивил И во дворце престол установил, Довольный шах, повеселев душой, Возвысил ювелира пред собой, Искусника в высокий сан возвел И расплатился щедро за престол. Однажды во дворце, в одном углу, Собратья мастера по ремеслу, Чей быстрый ум, чей труд ценил народ, Сказали так: «Престол — как небосвод: Хоть солнечный он излучает свет, В нем скрытно серебрится лунный цвет. Не перечислим всех чудес его, Две тысячи батманов — вес его, Но к золоту, заметить не хитро, Подмешано, бесспорно, серебро. Украл соперник не один батман! Но чтобы обнаружен был обман, Но чтобы шах сумел его понять, Немыслимо такой престол сломать, Все превзошедший по своей красе…» И так как Зейда опасались все, То ювелиры начали совет: Как дело вывести на божий свет? И выход найден был в конце концов. Добыв двух попугаев, двух птенцов, Их обучали, приручив сперва, Чтоб каждый затвердил свои слова: Один: «Лишь позолочен сей престол», Другой: «А позолоту вор навел».
