Еще одна мысль пробилась в голову с боем, и он уставился на Огуту.
— А как вы вообще меня нашли?
— Ваш вольный каменщик нас и вызвал.
Огуту отвернулся и принялся торопливо с кем-то разговаривать, приглушенным тоном. Произносимое им явно не предназначалось для Дукетта, но он расслышал несколько ключевых фраз, 'все еще слаб, но в сознании' 'здорово получил' и 'перевозить можно'
Огуту вновь повернулся к нему.
— Мы возвращаемся. Непохоже, сержант-майор, что у вас сотрясение, так, шишка на голове, не больше. Очень даже неплохо по результату встречи с РОМ.
Дукетт заморгал.
— Что? Думаешь, он из РОМ?
Огуту нахмурился.
— Должно быть, он врезал вам сильнее, чем мне показалось. Мы рядом с секретным комплексом, сержант-майор, — сверкнул белыми зубами доктор, — кем еще он может быть?
* * *
Сидя на заднем сиденье ховерджипа рядом с доком Огуту, Дукетт проматывал в голове произошедшее вновь и вновь, то так и не мог найти в этом всем хоть крупицу смысла. Если Эванс и вправду был шпионом блэки, отчего он не убил или не пленил его? Зачем вообще было вызывать ему на помощь эвакуационную команду ФедСолнц? Если он шпион, чего обряжать его под мехвоина? Это автоматически делало его более подозрительным, а не менее.
С другой стороны, если Эванс не был блэки, зачем бить его по голове камнем?
Бессмыслица полная, и Дукетт никак не мог свести концы с концами.
Может, у него и вправду повредились мозги, в итоге кисло решил он.
Открыв молнию рюкзака под своими ногами, он потянулся, чтобы достать флягу, и шарясь среди содержимого нашел кое-что странное — маленькую книжку в кожаном переплете.
Он медленно вытянул ее наружу. Откуда вообще она взялась? И тут он внезапно вспомнил, как Эванс читал ее, прежде чем заснуть. Должно быть он по ошибке зацапал ее, когда сметал пожитки в рюкзак, тогда, у костра.
Открыв ее, он обнаружил внутри сложенный листок бумаги, засунутый под клапан обложки. Обуянный любопытством он развернул его и принялся читать.
Менее чем через десять секунд он понял все.
* * *
Когда колонна втянулась в подземный гараж 'Кореан', Батя уже ждал их, опершись спиной о бетонную колонну и сложив руки на груди, так, словно у него не было ни забот, ни хлопот, и большинство бы народу даже и не приметило беспокойства, прятавшегося в уголках его глаз.
Но не Дукетт. Они с Батей держались друг друга, подставляя по необходимости плечо. Дукетту это было нужно, потому, как он непрестанно страдал и волновался по Милли. Бате, оттого, что он беспокоился за сына.
— А я уж думал, что наконец-то от тебя избавился, Дукетт. — жизнерадостно произнес Батя.
— А я уж думал, что может быть, если б твои капризули-испытатели выучили чуточку способов исправления простейших поломок, мне бы и не пришлось вытаскивать их из кабин, каждый божий раз, как у них не так задрожит пучок миомера…
— Я намекну об этом да Росе, — кивнул Батя, — Уверен, он будет признателен за совет.
— Ладно, — буркнул Огуту, — хватит нежностей. У сержанта свидание с рентген аппаратом.
— Мне казалось, док, ты сказал, что у меня нет сотрясения. — заметил Дукетт, тянясь к рюкзаку.
— Я сказал, что мне кажется, что у вас нет сотрясения, — уточнил Обуту, — Но мне хотелось бы убедиться в этом окончательно. Оставьте рюкзак здесь, сержант-майор, я позабочусь, чтобы кто-нибудь вам потом его занес.
Дукетт боялся, что тот так и скажет. Обуту был неплохим парнем, но как только речь заходила об здоровье его пациентов, демонстрировал бульдожьи челюсти. Спорить с ним было бесполезно, особенно учитывая, что он был капитаном, а Дукетт сержантом.
Если только не…
Дукетт вздернул подбородок.
— Нет, доктор, — холодно произнес он. — Рюкзак останется со мной. Это вопрос чрезвычайной военной важности.
— Что? Глупости. О чем ты таком говоришь.
— Простите, — Дукетт был официален донельзя, — но я не могу обсуждать это с вами, у вас нет допуска к подобного рода информации.
Огуту моргнул. Званием он превосходил Дукетта, но как медик, не имел слова в вопросах имеющих отношения к военной сфере, так что перевел взгляд на Батю.
— Я с ним поговорю, Акиня. Обещаю, он будет в медпункте через пять минут.
— А если это какой-то трюк? — сердито поинтересовался доктор.
— Тогда я лично надеру ему зад, и он окажется в медпункте через десять.
Огуту кивнул, уступая мягкой властности Бати. Чрезвычайно подозрительно оглядев Дукетта, он затопал прочь.
— Лучше этому действительно оказаться вопросом чрезвычайной военной важности, или Огуту достанется и твой зад и кусок моего.
— Не окажется.
Батя выдавил из себя душераздирающий вздох.
— Черт побери, Боб, ты что, не можешь…
— Тсссс, — прошипел Дукетт. — Ты должно быть уже знаешь, что в лесу я наскочил на мехвоина блэки…
— Да, да, да, я уже слышал эту историю, так что…
— Ночью мы разбили лагерь, передохнуть, и тут направление ветра сменилось, так что пришлось бежать довольно быстро. Я собирал наше барахло. — Нагнувшись, Дукетт выудил дневник. — Прихватил и это.
Батю книжица не впечатлила.
— И что это за ерунда?
— Дневник блэки.
— О, ну ладно. — отозвался Батя. — Может он и спасет нас от гнева Акини Огуту. Я позабочусь, чтобы его передали офицеру разведки.
— Нет, — твердо сказал Дукетт. — Парень, на которого я наткнулся, был хорошим человеком, и храбрым воином. И он спас мне жизнь, хотя мог и не делать этого.
— Короче, тебе повезло, и ты натолкнулся на единственного приличного человека во всей армии вторжения блэки. — В голосе Бати слышалось раздражение. — Мои поздравления.
Дукетт внимательно изучал внешний облик своего друга, широкое лицо, добрые глаза с морщинками вокруг. Как он мог сразу этого не заметить?
— Батя, ты не понимаешь, человек, называвший себя Джерри Эвансом, этот мехвоин блэки, спасший мне жизнь… Батя, он твой сын.
Челюсть его отвисла, но затем он замотал головой.
— Ты ошибся, — страстно произнес он.
Дукетт резко протянул ему книжку. Секундой позже старик взялся за нее. Рука его дрожала.
Открыв, он принялся читать, и внезапно кровь отлила от его лица.
— А теперь, если хочешь, можешь надрать мне зад, — мягко произнес Дукетт.
