время, пока он говорил, рука так и оставалась на плече, словно попугай Джона Сильвера. — Знаешь, подружка, Тони не в восторге от спроса.

Давай в следующую субботу разделаемся с парочкой омаров, а заодно подумаем, как привлечь к тебе внимание читателей.

Джули сняла с плеча самоуверенную руку. Бесцеремонное поведение Бикса ее особо не задевало, хотя в его нигилизме ощущалась особая сила и непреклонность, а его фатализм был лишь своего рода рисовкой.

— Я не ем даров моря. В детстве я дружила с камбалами и морскими звездами.

— Ну, закажешь бифштекс. «Луна» угощает. — Бикс стукнул по пустому резервуару для рыбы, и тот отозвался звоном победного гонга. — Так значит, «У Данте», в восемь?

— Ужин, Бикс, только ужин, а не прелюдия к соитию.

— Само собой. — Он перекинул через плечо выпотрошенную сумку. — Кто знает, может, тебе даже понравится.

Шеф вперевалку зашагал по пирсу, а Джули с нетерпением открыла письмо от безработного сварщика.

Дорогая Шейла,

Холодильник привезли в субботу утром. Мы не верили своим глазам. Он стоял во дворе, как бродяга в надежде, что ему подбросят какую-нибудь работенку. Сначала мы не обратили внимания на то, что при нем не было гарантийного паспорта, но когда мы его включили, из него повалил какой-то зеленый дым. В мгновение ока у нас начали отваливаться обои и завяли все комнатные растения. В итоге мы с Эммой, потратив шесть часов и заплатив грузчикам, отволокли эту штуковину на помойку. Как бы там ни было, если кто-то еще попросит у тебя холодильник, постарайся прислать им какой-нибудь другой.

Это еще что такое? Что еще за зеленый дым? Невидимая рука сжала Джули горло. Она открыла следующий конверт.

Дорогая Шейла!

Не сомневаюсь, что у тебя были добрые намерения, когда ты устраивала мне встречу с Алексом Филиппоном. Поначалу он казался таким приятным мужчиной. Дарил мне цветы, водил на концерты. Я не успела опомниться, как мы поженились. Неприятности начались, когда он надел подгузник и потребовал, чтобы я отшлепала его сломанным веслом от каноэ, словно напроказившего мальчишку, а я не могла заставить себя это сделать, ну никак. Утром я проснулась и обнаружила, что он сбежал со всеми моими сбережениями. Так что теперь я снова одна, как и раньше, вот только без гроша в кармане.

Подгузник? Сломанное весло? Какого черта? У Джули волосы встали дыбом от ужаса. Никаких больше чудес, поклялась она. Ни за что. Никогда.

Дорогая Шейла,

Ты здорово поработала над моим лицом, и местами оно выглядит гораздо лучше. Ты спросишь, почему я здесь, в институте де Граццио? Видишь ли, Шейла, ты, наверное, отвлеклась, когда дело дошло до моего носа, потому что теперь у меня их два, и можно не объяснять, что второй нос вовсе не такое уж улучшение для обожженного лица. Я уверена, что ты старалась, как могла, и что операция пройдет успешно, но все же…

Джули застонала. Из глаз покатились слезы. Она изо всех сил саданула кулаком по ближайшему резервуару, и ей показалось, что он вдруг наполнился уродами из «Полночной Луны»: прожорливыми пираньями и лохнесскими чудовищами, эмбрионоподобными инопланетянами и водянистыми губошлепами, а также слезами, трансплантированными сердцами и тысячами запасных носов.

Причину мучительной боли Билли Милка не стоило искать в каком-то внутреннем органе или известных медицине кровеносных сосудах. Его болезнь-неуверенность заполняла пространство и, подобно самому Всевышнему, была одновременно везде. Если бы только эта неуверенность могла материализоваться, как Отец Небесный воплотился в безгрешной плоти Сына, — так, чтобы Билли мог прижать ладонь к гнойнику своих сомнений и попытаться утолить эту боль.

Он вошел в Первую церковь Откровения Святого Иоанна Оушен-Сити и аккуратно расставил вдоль алтаря семь подсвечников, словно высадил защитную полосу из золотых деревьев. Легонько помассировал пустую глазницу, скрытую под повязкой. Воистину или Во Истину, но именно он был избран для уничтожения Вавилона, именуемого Атлантик-Сити. Он ведь получил уже такие несомненные знамения: к его мальчику вернулось зрение, была разоблачена Великая Блудница. Но всякий раз, когда Билли рассказывал о чудесном прозрении Тимоти или демонстрировал сорочку Блудницы, его паства в большинстве своем оставалась абсолютно безучастной. В четвертом стихе седьмой главы Откровения четко говорится о ста сорока четырех тысячах праведников, искупленных от земли, а его зелотов, запечатленных, как ни крути, всего двести девять.

Не суетись, уговаривал себя Билли, зажигая свечи. Богу нужны воины, которые вступают на путь праведной борьбы осознанно. Ни к чему торопить Небеса. Крестовый поход — дело серьезное. Их ждут огонь и кровь, и кто знает, не постигнет ли его соратников участь тех мучеников, головы которых были насажены на колья вдоль стен средневековой Антиохии. Даже после смерти они были немыми созерцателями преступлений безбожников-мусульман. Истлела кожа на черепах, а они все смотрели своими пустыми глазницами. Не спеши. Наберись терпения.

Он опустился перед алтарем на колени и поцеловал холодный благословенный мрамор.

Дверь святилища отворилась, и вошел Тимоти, зажав под мышкой стопку газет. Он устремил на отца распахнутые голубые глаза, улыбнулся и подошел ближе. Милый Тимоти, такой красивый и элегантный в своем белом хлопчатобумажном костюме-тройке. О таком достойном наследнике не мог и мечтать отец, потомок легковерной Евы и непослушного Адама.

— Я хочу тебе кое-что показать, папа. — Тимоти выложил газеты на алтарь. Билли мельком взглянул на лежащий сверху листок под названием «Полночная Луна». Сразу под названием красовался заголовок «Девочка, родившаяся беременной».

— Нам ни к чему читать эти глупости, сын. Во всяком случае, не в храме.

— Ты только посмотри. — Тимоти открыл колонку советов.

«Помоги вам Бог».

Билли заметил, что все письма, помещенные здесь, были адресованы некоей Шейле. Мало какому священнику доводилось сталкиваться с таким богохульством. Эта Шейла советовала, как лучше наложить на себя руки. Она говорила, что с Богом «что-то не то». Тимоти открыл следующий номер (шапка на первой странице: «Элвис исцелил меня от рака»). И здесь эта Шейла. Поощряет разводы, санкционирует аборты.

— Вот гадость, а? — Тимоти взял третью газету. — И знаешь, где эта газета издается?

Билли придержал руку.

— В Аду?

И они оба рассмеялись. Как же это здорово, когда отец и сын вот так легко разговаривают, шутят. Бог тоже ценит юмор.

— Совсем недалеко. В Атлантик-Сити.

В Атлантик-Сити. Атлантик-Сити!Здоровый глаз Билли стал огромным, как злокачественная опухоль. Он вскипал от гнева, сердце бешено клокотало. Червь сомнений, мучительно глодавший его, захлебнулся в волне праведного возмущения. По мере того как стихала душевная буря, Билли обретал уверенность. Где написано, что чудовище главы тринадцатой должно быть мужеского пола? Разве женское тело — неподходящий материал для воплощения Сатаны?

— Антихрист,. — пробормотал Билли. Глаз-фантом уже придавал реальные очертания омерзительному исчадию Ада. — Антихрист! — воскликнул он. Он воочию видел перед собой эту тварь с чешуйчатой кожей, с всклокоченными волосами, безумно вращающимися глазами вместо сосцов на груди. — Дьявольское отродье! — Билли обрушил на алтарь кулак, и пламя свечей задрожало, как души испуганных