в пропасть». Если перевернуть, получается майский жук, только без усиков. Я снова переворачиваю и вижу карикатуру: молодой бородатый субъект или лисий мех, шкура. А если прищуриться, голова клопа…
– Стой! Где ты выуживаешь весь этот вздор? – спросил недоверчиво Дани.
Жолт ткнул пальцем в небо:
– Там. Вон из той тучи, если хочешь. Всмотрись в нее хорошенько и тоже увидишь, что это не туча, а голова клоуна. Он ухмыляется. Да или нет? Говори же!
– Там и правда что-то похожее на голову… и волосы даже растрепаны…
– Правильно. А вот этот лист с веткой – морской конек. Если же посмотришь отсюда – ласточка. А этот – король в какой-то дурацкой короне.
– Да, действительно, – задумчиво сказал Дани. – Послушай, Жоли, твой врач тебя просто экзаменует. С какой стороны ни смотри, выходит экзамен.
– Ах, и я так вначале думал. Но говорю тебе: это совсем не экзамен.
– Тогда чего же он добивается кляксами?
– Точно не знаю. Но игра просто отличная.
– Может, он заставляет тебя говорить, чтоб потом, когда ты запнешься…
– Нет. Это делают при исправлении речи. Нужно отбивать ритм и читать стихи. Послушай, как хорошо:
– И правда неплохо, – одобрительно сказал Дани.
– Я только должен следить за тем, чтобы не повторяться. Я всегда, как идиот, повторялся. Но сейчас я уже туда не хожу… Амбруш считает это излишним.
– Да и с кляксами тоже что-то не так. Разве это метод лечения?
– Есть еще один метод, старик. Амбрушу можно рассказывать все, даже сны. Он слушает так, как будто я делаю какое-то открытие. И в конце концов мы и правда что-то с ним открываем. Что-то новое.
– Что?
Жолт долго молчал.
– Кто я, что я за человек, – наконец выпалил он.
Дани схватился за очки и впился глазами в друга:
– А ты разве не знаешь, кто ты?
– Всякий человек должен много и долго думать, чтобы узнать, кто он.
– Никогда ничего подобного не слыхал!
– Я узнал о себе страшно интересные вещи. Тот мой образ, который папа мне вколачивает в мозги, – а при нем, скажу тебе откровенно, дурака из себя строить не стоит, потому что он все принимает всерьез, – так вот, этот образ адски бледнеет. А вот Амбруш установил, что я такой тип, который лишь в теории делает сальто. Тебе понятно?
– Не очень.
– Дело в том, что теоретически делать сальто нельзя. Либо ты его делаешь, либо нет.
– Ты занимаешься гимнастикой?
– Да нет же. Это только пример. Я должен обыграть папу на его собственном поле. Убедить его в том, что я другой.
– Вот это сила! А как?
– Я уже знаю. Но даже тебе не скажу.
– Не скажешь мне? Ты, наверно, взбесился, Жоли!
– Ну ладно, скажу. Я стану врачом. Но не таким, как отец, а как Амбруш.
– А Амбруш об этом знает?
– Конечно.
– Так он же все растрезвонит родителям.
– Никогда.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Дани задумался.
– Жоли! Я тоже пойду когда-нибудь к Амбрушу.
– Зачем? Он ведь желудки не лечит.
– Жаль.
Светлые ресницы Дани задрожали, а глаза, увеличенные очками, подозрительно заблестели.
– Ну ладно, я попрошу, может быть, папу, чтоб он отвел тебя к Амбрушу.
