– Тогда для чего… – начал Жолт, желая выбраться за пределы личных отношений.

– Может быть – для кого? Это ты хочешь спросить?

– Ничего я спрашивать не хочу.

– Нет, хочешь. Пойдем. Увидишь на дрессировочной площадке. А на малышню, такую, как ты, я просто не обращаю внимания.

Жолт молчал. Только губы его подергивались. И он коротко свистнул, как обычно, когда кто-нибудь его поучал.

– Ты гримасничаешь, тычешь пальцами в мой живот, – материнским тоном продолжала Ольга, – как пятилетний ребенок.

– Я, знаешь ли… слегка инфантильный.

– Какой? – недоверчиво спросила она.

– Инфантильный! – радостно повторил Жолт. Было ясно, что она этого слова не понимает.

– Это тоже сказал твой папа? – с хитринкой спросила Ольга.

– Нет. Другой человек.

Ольга рванула щенка и легко повернулась, давая понять, что его загадки ее нисколько не интересуют.

– Ты идешь? – спросила она.

Жолт пожал плечами и пошел за ней, стараясь свое внимание сосредоточить на каменистой тропинке.

Пока они шли рядом, у него было странное чувство, что весь он вывернут наизнанку; теперь он брел сзади, и ощущение это исчезло.

Ольга украдкой оглянулась. И мир вокруг Жолта вдруг посветлел: в уголке ее рта он заметил крохотное бурое пятнышко. След был настолько бледным, что объяснить его происхождение было почти невозможно.

– Вытри губы, – сказал он ей тихо.

Она быстро, с досадой схватилась за рот и сразу взглянула на пальцы: на кончике одного остался бледный, ржавого цвета след. Жолт не лгал.

– Рука не болит? – спросила она.

Жолт сорвал с запястья платок.

– Спасибо! – сказал оп.

– Глупый! Я же сказала не потому. Завяжи, завяжи опять.

– Зачем? Все засохло.

Ольга, дожидаясь его, сошла с тропинки, и теперь их головы были вровень. Она поискала на лице Жолта следы обиды, но их уже не было.

– Много с тобой хлопот, – сказала она.

– Много, – сказал Жолт и кивнул.

– Тебя что-нибудь беспокоит?

– Нет. То есть да.

– Что тебя беспокоит теперь?

Жолт задумался и вдруг заметил, что тон у нее стал чуть рассеянный, а глаза смотрят в сторону – на высокого парня в розовой рубашке, который, хвастливо покачивая атлетическими плечами, приближался к ним по тропинке. У ноги его рысьим шагом шла крупная черная собака.

– Ну ладно, хватит допрашивать! – сказал Жолт угрюмо.

– Господи, что случилось еще?! – спросила она.

Но что случилось, она знала, конечно, отлично.

– Ненавижу, когда притворяются.

– Хорошо, хорошо, – стремительно заговорила Ольга, торопясь высказаться прежде, чем парень в розовой рубашке сможет услышать ее слова. – Видишь вон того мальчика с доберманом? Я с ним дружу.

– Не беда. Я ведь справок не наводил, – сказал Жолт, не успев удержать метнувшуюся по лицу его горечь.

– Мальчик что надо. Его зовут Чаба. Берегись добермана, а то схватит сразу!

«Мальчик что надо» наконец подошел, раздвинул их могучими плечами и экономным движением притянул к себе вплотную собаку. Отступив на обочину и сердито сжав губы, Жолт вынужден был слушать почти непонятный ему разговор.

– Ну как? Что ей давали? How do you do[2] , Кристи? – сказал парень и почесал голову овчарки.

– Только витамин «В», и все, – сказала с гордостью Ольга, снизу вверх вызывающе глядя на долговязого Чабу.

– А я что предсказывал? Можешь мне верить, – сказал долговязый.