— Хорош заливать! — недоверчиво хмыкнул подошедший Треска.

— Посмотри, — с этим словами Савельев протянул ему открытку с пожелтевшим изображением бравого офицера при параде, на фоне грандиозного строительства, в котором действительно угадывались знакомые очертания.

— Странно получается, — хмыкнул повар. — Немец из Антарктиды шлет свою фотокарточку в Пилау, на которой он изображен в Пилау? Чудеса!

— Может, это полученная корреспонденция, которую не успели раздать? — разглядывая конверты, догадалась Лера.

— Вероятней всего, — согласился Савельев.

— Бывает же, — присвистнул Треска, засовывая фотокарточку в карман куртки.

— Ты чего делаешь?

— Думаешь, нашим дома не интересно посмотреть? Это же настоящий привет из прошлого, — повар указал на сваленные мешки. — Людей, которым это все предназначалось, уже давно нет в живых.

— А почему все письма не были отправлены? — Лера поднялась с колен, закончив рыться в увесистом мешке, в который, деловито шурша, тут же забралась мышь.

— Вот и меня это волнует, — пробормотал изучающий документы Марк. — Если верить всем подписям, письма должны были отправить за несколько месяцев до Рождества.

— Судя по всему, недоброе Рождество у них получилось, — по привычке цыкнув зубом, нахмурился Треска.

— Еще бы! — невесело усмехнулся Савельев. — Видать, оно стало для них последним.

Стараясь держаться на расстоянии оклика, исследующие базу люди разбрелись кто куда. Ежи с головой погрузился в поиски вируса. Еле ориентируясь среди останков научной техники и давно забросивший свою карту, подстегиваемый болью поляк наугад обшаривал внутренности лаборатории. «А если все-таки не будет, если не будет…»

И тут он наконец-то наткнулся на то, что так напряженно искал последние полчаса. Да какие полчаса! Все последние годы…

Несколько тщательно изолированных от остальных металлических контейнеров были поставлены друг на друга в дальнем углу небольшой технической комнаты, обнаруженной за грудой мусора в противоположном конце операционной.

Маркировка на крышках в точности совпадала с описанием из секретных документов. Встав на колени и стянув перчатки, Ежи дрожащими от волнения пальцами некоторое время воевал с проржавевшими замками ближайшей емкости. Наконец она поддалась, с щелчком откинувшись назад. Внутри контейнера аккуратными рядами выстроились наполненные чем-то мутным маленькие колбочки, когда-то окруженные давно истлевшей ватной прокладкой.

Затаив дыхание, поляк дрожащими руками взял одну из них, рассматривая на свет.

Вирус! Спасительная панацея!

Он пересчитал ящики. Десять, одиннадцатый разломан. Поляк почувствовал легкий укол разочарования — а хватит ли? Десять ящиков на целую планету? Смешно! Впрочем, чего он ожидал? Копей царя Соломона? Пещеру Али-Бабы?

«Да, ожидал, — с грустью признался себе Ежи. — Ладно, уж сколько есть. В конце концов, можно будет попытаться воссоздать немецкую формулу».

Теперь осталось лишь улучить момент и ввести себе дозу. А может, укус неизвестного существа был судьбоносным? Теперь он, как истинный ученый, в первую очередь испытает спасительный препарат на самом себе.

— Ханс, ты не поможешь мне прочитать вот здесь? Плохо видно, — добравшись до трудного места в описании какого-то эксперимента, Ежи ткнул пальцем в приложенную к контейнерам книгу и, не получив ответа, удивленно огляделся.

— А где Крюгер?

— Я ему в няньки не записывался, — пожал плечами присевший на край стола со скрючившимся человеко-чудовищем Батон.

Занятые исследованиями члены отряда не сразу заметили, что немец исчез.

— Шут его знает, может, на лодку вернулся? — предположил Азат.

— Да, действительно, может, — задумчиво пробормотал поляк, снова возвращаясь к медицинскому фолианту.

Тщательно скрывая страх, немец всматривался в суровые лица сидящих перед ним людей. Несмотря на то что он уже видел многих из них во время нападений на «Новолазаревскую» и даже немного свыкся с их жестокостью и непредсказуемым нравом, находиться на их территории в одиночку, да еще без оружия, было не очень приятно.

Незаметно улизнув из-под наблюдения экипажа лодки, ведомый окончательно сложившимся в голове планом Ханс не жалел кнута, остервенело подгоняя и без того несущихся во всю прыть собак. Ему во что б это ни стало необходимо было до наступления темноты добраться до зарывшегося носом в ледник австралийского корабля. Компас пришлось позаимствовать из куртки Бака.

И вот теперь он стоял в центре полутемной кают-компании и торопливо излагал свой план собравшимся вокруг головорезам.

— Довольно! — наконец коротким жестом оборвал речь сидящий во главе стола великан с черной повязкой на глазу. — Неплохо для сказки на ночь, но не проделал ли ты столь длинный путь зря?

— Почему вы так говорите? Разве вы не слышали о лодке?

— О лодке-то мы слышали, не переживай. Я вот все подвох в твоих речах разглядеть пытаюсь, браток, — недобро сверкнув глазом, почесал бороду бывший капитан, а теперь главарь австралийцев. — Однако касательно нацистской базы и вируса ты явно путаешься в показаниях. Ну, хорошо, пусть даже все это правда. Тебе-то с этого что? Зачем своих же под петлю подводишь? У нас вся ледышка уже двадцать лет новыми кодексами да законами исписана-переписана. Чтобы все их разом нарушить, нужна веская причина.

— Странно это слышать от людей, которые все это время на них плевать хотели. Есть причины.

— Разумеется, куда же без них, — состроив понимающую мину, капитан переглянулся с гоготнувшей командой, которая, словно стая голодных шакалов, не сводила с непрошеного гостя хищных взглядов.

— А почему ты не решился провернуть все сам, Ханс? Почему пришел ко мне? Ведь с твоих слов выходит, что эта зараза может дать неограниченную власть на любом из оставшихся континентов.