Джина. — Но для меня все это было таким новым, таким захватывающим.
Дез печально улыбнулся.
— Вы, наверное, очень много для нее значили?
И что я должна ему ответить на это? — подумала Джина.
Но Дез, казалось, и не ждал ответа. Он пристально посмотрел на нее и, волнуясь, сказал:
— К черту воспоминания!
Он взял Джину за подбородок и поцеловал...
... Медленно и нежно, будто пробовал на вкус ее губы. Джина так растерялась, что не могла вымолвить ни слова. Она смутилась, но это смущение было приятным. Дез почти не прикасался к ней. Только кончики его пальцев лежали где-то у нее под подбородком.
Когда Дез оторвался от ее рта, Джина с трудом вымолвила:
— Я полагаю, таким образом, вы хотели поблагодарить меня за то, что я значила для Эсси?
— Конечно, — подняв бровь, ответил Дез.
— Что ж, я рада, что между нами нет недомолвок, — отходя в сторону, сказала Джина. — Спокойной ночи, Дез.
Но Дез даже не сдвинулся с места.
— В следующий раз мне уже не за что будет вас благодарить. Тогда пусть это будет урок поцелуя.
— Я не нуждаюсь в уроках. Спасибо.
— Нет, нуждаетесь. Дайте мне знать, когда будете готовы продолжить обучение.
Когда Джина пришла в себя, Деза уже не было. Она подошла к двери, чтобы закрыть ее, и услышала, как где-то в самом низу скрипят ступени у него под ногами.
Так, значит, она ошибалась — Дез Керриган тоже не чужд сантиментов. Хотя это с ним случается не так уж и часто. Но, кажется, он понял, как много потерял оттого, что не знал Эсси.
Тогда я была совсем другой, подумала Джина, такой, как сейчас, я стала только благодаря Эсси.
Уроки поцелуя... Что ж, Джина должна была признать, это было неплохо. Как еще может мужчина скрыть редкие всплески неконтролируемых эмоций? Он называет это уроками поцелуя! Самонадеянный тип!
Он даже не сомневается в том, что она придет в восторг от такой перспективы, что она простит ему все только потому, что он сказал пару добрых слов об Эсси. Но не тут-то было. Джина совсем не такая. Она еще не потеряла способности трезво мыслить.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джина пристальным взглядом окинула просторную комнату. Когда-то эта комната служила Эсси столовой. Теперь это был музейный конференц-зал, где по понедельникам вечером собиралось правление музея. Одна из самых активных и преданных помощниц Джины натирала длинный стол из красного дерева. Приготовления подходили к концу. Джина разложила на столе бумагу и карандаши. В большом старом кофейнике, стоявшем на серванте, весело булькал закипавший кофе.
— Я думаю, нам понадобятся кувшины с водой, — сказала Джина. — Сходите за ними, Элеонор, а я принесу стаканы. Я так благодарна вам за то, что вы пришли помочь мне. Тем более что сегодня по расписанию не ваш день.
Элеонор пожала плечами.
— Мне нравится бывать здесь, когда музей закрыт и залы его пусты. Мне нравится воображать... — улыбнувшись, Элеонор замолчала. — Кроме того, муж с детьми отправились сегодня на рыбалку.
Джина улыбнулась.
— Что ж, в таком случае могу я попросить вас, прежде чем вы отправитесь за кувшинами с водой, подняться наверх и принести мне повестку сегодняшнего заседания? Я забыла ее у себя на столе. После вы можете идти домой. Если хотите, конечно.
— Знаете, мне бы хотелось послушать, что будут говорить на заседании. Можно?
Джина вздрогнула.
— Разумеется. Но... — Джина колебалась. — Почему у вас возникло такое желание?
— У кого? У меня? — Элеонор уставилась в пол. — Мне просто хотелось бы знать, что правление решит сделать с этим домом. Если музей переедет в то большое здание, этот дом наверняка будет продан.
Голос Элеонор дрожал от волнения. Джине показалось это странным.
— Вас так волнует судьба этого дома?
— Это не совсем то, о чем вы подумали. Я прекрасно понимаю, что даже если этот дом будет выставлен на продажу, мы с мужем не сможем купить его. Да и содержать его мы не сможем. — Элеонор в последний раз провела тряпкой по столу и засунула ее себе за пояс.
— В любом случае, правление не будет принимать сегодня никаких окончательных решений, — заверила Джина.
— Они все равно не будут учитывать наше мнение, — немного мрачно произнесла Элеонор и поспешно отправилась наверх.
Боковая дверь музея скрипнула. Джина, немного нервничая, поспешила навстречу первому пришедшему члену правления. Она с облегчением вздохнула, когда увидела президента Исторического общества. Ей нужно было поговорить с ним кое о чем с глазу на глаз.
Президент строго посмотрел на нее поверх очков и сказал:
— Надеюсь, вы сможете мне объяснить, что все-таки происходит.
— Разумеется, сэр. По крайней мере, я попытаюсь сделать это. Я рада, что вы пришли сегодня пораньше. Я все выходные не могла связаться с вами. Вы, наверное, уезжали из города.
— Моя дочь недавно родила ребенка, поэтому мы с женой поехали в Миннеаполис, чтобы поддержать ее. Это ее третий ребенок и наш пятый внук.
— Мне очень жаль, что я не успела предупредить вас, но мне даже в голову прийти не могло, что журналистка позвонит вам по поводу здания “Тайлер-Роял”.
— Это действительно странно. Но мы не должны допустить, чтобы строительная фирма Керригана сравняла универмаг с землей.
— Я думаю, нам не стоит так просто сдаваться, сэр.
— Однако, — продолжал президент Исторического общества, — в любом случае, даже если нам принесут его на блюдечке, мы не сможет использовать все здание.
— Именно этот вопрос я бы хотела обсудить сегодня на заседании, сэр. Я считаю, что мы сможем использовать все здание. У меня есть план...
Входная дверь снова открылась, и Джина замолкла. Через несколько минут собралось все правление музея. Они наливали себе кофе и обменивались новостями.
Джим Конклин пришел последним и привел с собой высокого мужчину. Он подвел гостя к Джине.
— Это архитектор, о котором я говорил вам, Натан Хейнис. Он работает в одной из фирм нашего города. Он хочет взглянуть на здание и потом скажет нам о своих предложениях.
Председатель собрания постучал по столу.
— Давайте начнем. Все уже в сборе.
Заскрипели стулья. Джина села на свое обычное место в конце стола. Элеонор принесла еще один стул и села рядом с Джиной.
Шорох затих.
— Очередное заседание правления музея прошу считать открытым.
