Темные глаза открылись, он смотрел с такой заботой и вниманием, что мог бы, наверное, коснуться ее, и все же его руки висели как плети по бокам.
– Пачеко посчитал, что я больше способен отвечать на уроки плоти, чтобы очистить себя.
Его голос прервался на слове «очистить», и в ее голове всплыла картина его покрытой шрамами спины. Ее подбородок задрожал, она была готова заплакать.
– Он приказал тебе... избить себя? Это?..
– Да. Моя спина.
Она видела, что это происходит снова. Габриэль отдалялся. Даже его тело становилось холоднее. Может быть, вот так он справлялся с тяготами и оскорблениями, когда его растили рабом? Он отгораживался от всего, оставляя только самую малость, чтобы выжить.
– Разве тебе нелюбопытно? – спросила она. – Разве пустота в тебе не требует, чтобы ее заполнили? Вопросы не требуют ответов? Ведь ты сможешь читать, если научишься.
– Никто никогда... – Он озадаченно нахмурился. – Ты считаешь меня способным?
Она улыбнулась.
– Подумай, как легко ты превзошел меня в шахматах. У тебя быстрый ум и упрямство, с которым ничто не может сравниться.
– Ты можешь, – хрипло произнес он.
Его поцелуй был внезапным и неожиданным. Теплые губы накрыли ее рот, а сильные руки притянули ближе. Ощущение восторга пронзило ее до глубины души. Раньше ее тело перешептывалось с его телом, но теперь оно кричало: ближе, крепче, никогда не отпускай!
Грубая щетина вокруг царапала ее. Его тихий стон зажег Аду. В этом поцелуе она изливала каждую каплю своего желания, сочувствия и смятения. Она запоминала его коричный вкус и колкую мягкость его волос, не уверенная, сможет ли когда-либо снова прикоснуться к нему.
Вздох смешался с разочарованием, когда поцелуй вдруг закончился. Она могла бы целовать его вечно, но его нерешительность охладила ее желание. Она больше не ляжет с ним. Плотские желания слишком долго управляли ею, и от этого человека – этой тайны и искушения – она хотела большего. Или вообще ничего.
Его рука все еще лежала на ее спине. Тяжело дыша, она нашла его глаза, потемневшие от желания.
– Тебе нравится быть несчастным?
Он судорожно сглотнул, как всегда делал, пытаясь вернуть контроль над собой.
– Я заслуживаю эту жизнь, – сказал он.
– И все же здесь ты живешь, дышишь, и все это больше похоже на второй шанс, – прошептала она. – Но ты отвергаешь его. Я никогда не встречала более упрямого человека. Если бы ты знал мою сестру, ты бы понял это.
Его лицо потемнело.
– Что ты предлагаешь? Чтобы я смеялся? Разве это прогонит мои тревоги?
– Могло бы... но нет. – Указательным пальцем она провела по изгибу его верхней губы. – Я не предлагаю ничего подобного. Это было бы сродни тому, как бежать, когда еще не научился ползать. Возможно, тебе следует начать с небольшой усмешки, а потом дойти до улыбки.
Он смотрел на нее этими своими убийственными глазами.
– И, я полагаю, ты думаешь, что я должен влюбиться в тебя?
– Ты можешь, если хочешь, – сказала она, высвобождаясь из его объятий. Холодный воздух оружейного зала проник между их телами. – Я не собираюсь отвечать взаимностью.
– Нет?
– Нет. В мире столько хороших мужчин. Почему я должна хотеть тебя?
Он вздрогнул.
– Мои слова причинили боль? – спросила она. – Они заставили тебя желать, чтобы обстоятельства были другими?
Габриэль стоял прямо, руки снова безвольно висели по бокам.
– Я хочу, чтобы ты выслушала меня. Хватит и этого, Ада. Все закончится сейчас.
Глава 22
– Ада, ты расстроена? – Фернан улыбнулся англичанке, одиноко сидящей на каменной скамье около монастыря.
Ее плечи опустились, а в уголках глаз обозначились морщинки. Закатное солнце освещало ее бледную кожу, волосы скрывала белая накидка. То, что Ада может перенять строгое и суровое поведение монахинь, казалось оскорблением. Она была гораздо более открытой и земной. Жизнь в ордене просто уничтожит ее.
Впрочем, с учетом задания, которое ему дал Пачеко, возможно, он просто пытается убедить себя в этом.
Ада слегка улыбнулась.
– Я хочу побыть одна, пожалуйста.
– Да ладно, что за глупости! – сказал он, усаживаясь рядом. – Твоя дорогая Бланка – та еще девчонка.
Она бросила на него взгляд – то ли оценивающий, то ли предупреждающий.
– Ей сегодня понравилось в городе? Я не видела ее с самого утра.
– Ну разумеется, – ответил он. – Она довольно любознательная, только и делает, что улыбается и болтает с местными.
Ада тоже улыбнулась, и он вздохнул с облегчением. Честно говоря, с Бланкой он провел всего пару минут. Она, похоже, чувствовала себя вполне как дома среди пожилых канонис и их негласной иерархии.
Фернан, однако, по своему обыкновению, оставил их, едва выйдя за пределы крепости. Он нашел Абес, обнял ее, постоял рядом с ней, глядя на спящую Наджи, а затем попрощался, оставив любимой горсть последних морабетинов.
Пусть говорят, что он волокита и бесхребетный фигляр. Злой человек и сквернослов. Любое из этих мнений удерживает их вдали от правды.
Но Пачеко знал, будь он проклят. Наставник собирал подобные слухи почти о каждом в монастыре, подчиняя и шантажируя провинившихся. То, что Фернан оказался достаточно беспечен, чтобы попасть в его ловушку, все еще мучило его. Если отец узнает правду...
Фернан потрогал кошель для милостыни на своем поясе. Его отец ничего не узнает. Никто не узнает.
– И как там наш общий друг? – спросил он.
Ада вздохнула.
– Он ничей друг, – тихо сказала она.
– Увы, я полагаю, ты, возможно, права. Что за сложный характер наш Габриэль. Он здесь уже год, и никто не знает, кто он такой.
– Год. Десять лет. Никакой разницы. Я уже перестала пытаться понять, кто он.
– Возможно, это и к лучшему, ты так не думаешь? Я хочу сказать, учитывая его клятвы и обязательства перед этим местом. – Он кивнул в сторону запада. – В конце месяца ты уедешь?
– Да.
– Будь осторожнее, Ада, – сказал он со смехом. – Не позволяй его отвратительному характеру перекинуться на тебя. Это не идет никому, особенно такой красавице, как ты.
– Я не в настроении выслушивать твои шутки, Фернан.
Он прижал руку к сердцу и сделал самое серьезное лицо.
