– Провести столько времени с Фернаном – звучит угрожающе.

– Ты дразнишь меня.

– Да, – подтвердил он, выпуская на свободу свою улыбку.

Она рассмеялась, и этот ее смех был полон волшебства и обещания. Вся тревога, которую он недавно видел в ее глазах, исчезла. Она любит его.

Он подумал об отце, теперь мёртвом, и ждал возвращения своего старого ужаса и ярости. Они уже бледнели, с каждым днем чуть больше освобождая его. Он может быть свободным. Головокружение, не имеющее ничего общего с ранами, голодом и желанием, охватило его. Он сделал глубокий вдох, а затем посмотрел в ее глаза – два синих озера, полные надежды и ожидания.

– Признаю, это путешествие будет долгим и полным неизвестности, – сказала она. – Но оно будет простым и спокойным в сравнении с попыткой наладить отношения с Мег. С Мег и Уиллом, обоими.

– Я никогда не ездил так далеко.

Ада улыбнулась.

– Мы уже сделали много такого, чего никогда не делали раньше. Зачем останавливаться сейчас?

Она скользнула рукой под одеяло и легко пощекотала его. Смех и боль смешались вместе. Он схватил ее руки, готовый, если потребуется, просить о милосердии. Она прекратила свою нежную пытку, наклонилась ближе и поцеловала уголок его рта, легко и властно одновременно. Габриэль упал на матрас. От головокружения комната завертелась вокруг него.

– Англия, – сказал он.

Слово, произнесенное на родном языке Ады, ощущалось странно на его языке. Тяжелое. Колючее. Как ей это удается?

– Да, Англия.

– Этот сырой маленький остров? – В ответ на ее удрученный взгляд он улыбнулся. – Моя Ада, нам придется делать это постепенно. Я мало что знаю об улыбках, что оставляет тебя плохо подготовленной к моим насмешкам.

Ее лицо просветлело.

– Ты никогда не был послушником. Ты был замаскированным негодяем.

– Я стараюсь. – Он посерьезнел, гладя ее щеку. – Но я также надеялся, что ты подумаешь обо мне как о хорошем человеке. Когда-нибудь.

– Когда-нибудь? Как насчет того, что ты спас больную женщину от нее самой или почти пожертвовал своей жизнью ради спасения короля?

– Почти, – хохотнул он. – Ты и твои снадобья были хуже, чем удар меча. Я всегда знал, что ты ведьма.

– Я настаиваю, это моя сестра – ведьма.

– Мне придется решить это самому.

– Это означает, что мы можем поехать?

– Куда угодно, Ада. С тобой – куда угодно.

Он закрыл глаза, а она принялась осыпать его лицо поцелуями. Он притянул ее к себе для глубокого, медленного, долгого поцелуя. Она пахла апельсинами. Габриэль упивался ею. Он хотел ее так много ночей. Их минуты близости были так редки. Вырванные у ужаса и страха.

Но это был поцелуй празднования. Его душа сплелась с ее душой в торжественной клятве.

– Mi inglesa, я не был тем человеком, каким хотел быть. У меня так много неудач. Я не доверяю себе и не знаю, почему ты доверяешь мне.

– Я люблю тебя, – тихо сказала она. – Меня ты не подвел ни разу. Никто – даже ты, упрямец, – не сможет убедить меня, что когда-нибудь подведешь.

– Я не заслуживаю тебя.

– Если ты делаешь из меня святую, то забываешь, как мы встретились и каким испытанием я была. – Она обвела его рот указательным пальцем, а затем поцеловала, медленно, прямо в губы. – Кроме того, ты уже поклялся быть моим мужем. Или хочешь забрать назад это обещание?

– Никогда.

Пылкость этого ответа испугала его самого. Но ведь его обещания всегда были честными, когда дело касалось Ады. И выполнять их было легко.

– Мы связаны как муж и жена, – прошептал он. – Я люблю тебя.

– Ты клянешься в этом?

Несмотря на вопрос, Ада выглядела умиротворенной. Она знала ответ так же хорошо, как и он. Габриэль улыбнулся и позволил этому же умиротворению проникнуть в него, облегчая душу.

– Клянусь!