от монстра.

– А чего оно под ноги полезло?! – взвился белокурый эльф.

– Мужики, череп попросил ему имя какое-нибудь дать, – проговорил Миша. В тот момент он походил на активиста молодежного движения «Клей лучше героина!», проверившего на себе достоинства обоих веществ разом.

Эльфы даже не взглянули в его сторону.

– Из-за тебя оно из нас чуть кишки не выпустило. Вечно ты наколдуешь, а потом…

– Может, Мурзиком? – гнул свое Миша.

– Тогда в другой раз сам лечи!

– И вылечу! Жабья печень – и все дела…

– Или Барсиком… или Васькой, – милиционер бросил косой взгляд на череп. – Во, придумал!

– Угу. И тараканьи подбородки. Шарлатан…

Миша оставил переругивающихся эльфов и вернулся к монстру.

– Нарекаю тебя Йориком! – торжественно возгласил молодой человек.

Череп плюхнулся на задние лапы, поднял к небу пустые глазницы.

– Йорик, Йорик. Бедный… Ух ты! Классика! Уговорил, буду Йориком. Эй вы, с луками! Меня зовут Йорик!

Эльфы перестали ругаться.

– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался Геремор, неодобрительно глядя на милиционера. – Ты учти, это оно сейчас такое доброе, а как на лапу наступишь…

– А ты не наступай, – оборвал его череп. – И вообще, не «оно», а Йорик!

– Как ты здесь-то очутился? – спросил Олло.

– Не поверишь, – ответил Йорик, переходя на таинственный шепот. – Я за вами следил. По- взаправдышному. Крался как индеец за скальпом мамонта. Между прочим, вы в деревне шалили, а я слюни глотал, но все равно себя не выдал. Вот какая выдержка. Возьмете меня с собой?

– Возьмем, – сказал Миша. – Одним психом больше, одним меньше… Пойдемте лучше, поищем лазейки в заборе.

Забор внушал уважение. Между идеально пригнанными досками невозможно было вставить даже лезвие ножа.

О том чтобы продраться без инструментов через колючую проволоку нечего было и думать. Кроме того, она могла оказаться под током, а проверять, так ли это, совершенно не хотелось.

Они сделали круг и вернулись к воротам. Две массивные створки закрывали полнеба. На фоне ворот маленькая калиточка в правой створке казалась входом в мышиную нору.

– Похоже, путь один, – мрачно проговорил Миша.

Прежде чем эльфы успели вымолвить хоть слово, милиционер размахнулся и изо всех сил ударил кулаком в калитку.

Ворота отозвались вибрирующим рокотом, похожим на звук контрабаса на самой низкой ноте. Мрачно лязгнули гигантские петли. Зашлась консервным дребезжанием болтавшаяся на двух шурупах облезлая вывеска с надписью «Тимофеевская психиатрическая больница…». Через мгновенье все эти звуки потонули в яростном собачьем лае.

Олло окаменел от ужаса. Геремор закатил глаза и повертел пальцем у виска. Йорик лязгнул зубами.

– Кто? – донесся со двора сердитый голос. Человек изо всех сил старался перекричать псов. – Чего надо?!

Миша молчал. До него вдруг дошло, что он не на службе и бодрая фраза «Откройте – милиция!» в данной ситуации – не лучший способ завязать разговор.

– Кто? – повторил голос. Вслед за этим послышался хруст гравия – человек направился к воротам.

Миша передернул плечами, чувствуя, что свалял дурака. Он представления не имел о том, сколько во дворе похитителей, вооружены ли они, где прячут Наташу. Кроме того, если бандиты знают его в лицо (наверняка знают, ведь следили же!), то спасательная операция может закончиться в ближайшие несколько минут, так толком и не начавшись.

Конечно, если рассуждать здраво, «Тимофеевская психиатрическая больница…» могла оказаться именно тем, что написано на вывеске. Но и такой поворот событий не сулил ничего хорошего. Вломитесь в «желтый дом» в средневековом прикиде – и сразу поймете, о чем речь.

Шаги приближались. Олло закусил губу. Геремор откинул крышку Боекомплекта и вполголоса произнес заклинание.

Над Мишиной головой на миг появилось зеленое облачко, и молодой человек вдруг почувствовал себя очень странно. Собственное лицо показалось ему налепленной на череп пластилиновой маской, которой он может придать какой угодно вид простым усилием воли. И самое главное – собеседник увидит именно то, что захочет показать ему Миша. Милиционер обернулся, чтобы поблагодарить эльфа, но увидел лишь две невесть откуда взявшиеся осинки, а между ними – большую хрустальную вазу, из-под которой выглядывали кошачьи лапы.

Лязгнуло железо, в калитке открылось смотровое окошко размером с конверт. Из окошка на Мишу глянул рубиново-красный глаз.

– Дедуля, че надо? – пробасил хозяин глаза.