Полосатый мышкин супруг щелкнул пальцами. Тотчас воздух наполнился шелестеньем, жужжаньем и свистом. Не успел милиционер глазом моргнуть, как оказался связанным по рукам и ногам прилетевшими неизвестно откуда крепкими пеньковыми веревками. Меч со звоном упал на пол.

– Сколько можно?! Сегодня меня уже вязали! – завопил Йорик. Он снова стал похожим на бухту каната с пылающим взглядом.

– Ммм! – поддержал Дмитрий Андреич. Веревка захлестнула рот, и старик мог только мычать. – Мммм мм мму!

Полосатый кавлан еще раз щелкнул пальцами. Послышался дробный топот множества маленьких ног. Пол зашевелился. Приглядевшись, Миша увидел, что на него надвигается целая армия крошечных существ – не то крыс, не то кенгуру-недоростков. Сотня ухватила милиционера за одну штанину, сотня – за другую, потом мелкие поганцы дернули разом и молодой человек с громким «Мать-мать-мать!» рухнул на пол – только мелькнула в воздухе белая шевелюра. Под милиционера подсунули прочные стальные прутья, похожие на шампуры, подняли над землей и, кряхтя, поволокли прочь.

То же самое приключилось с чертопрыщенцем. А Йорика покатили как шар, напевая что-то пискливо- мышиное.

– Врагу не сдаеотся!.. – заорал череп.

– Человеков – в подвал, белку – в зверинец, – напомнил полосатый.

– Чтоб ты сдох, эксплуататор, – отчетливо пискнуло над самым Мишиным ухом.

Йорика покатили направо, Мишу и Дмитрия Андреича поволокли налево и вниз, в длинный едва освещенный коридор со множеством окованных железом дверей. Милиционер насчитал их больше десятка, пока процессия не остановилась возле одной, запертой на пудовый висячий замок. Послышалось цоканье копыт и в коридоре объявился старый сгорбленный кавлан. На кошачьей голове почти не осталось шерсти, усы слиплись от паутины. Повернув в замке ключ, кавлан распахнул дверь.

– Вносите.

Едва Мишу и чертопрыщенца втащили внутрь, дверь захлопнулась.

– Развязать не забудьте, – донесся скрипучий голос старика из крошечного зарешеченного окошка, проделанного в толстых досках двери.

– Хоть развяжут, и на том спасибо, – проворчал милиционер.

– Не за что, – прокаркал снаружи престарелый кавлан. – От веревок образуются тромбы, а у меня от них изжога.

Неведомые мелкие существа разбежались как тараканы, прихватив с собой веревки. Едва язык Дмитрия Андреича обрел возможность свободно излагать мысли, старик накинулся на Мишу с расспросами.

– Что все это значит? Где мы? Зачем нас сюда приволокли? На каком языке вы тут лопочете? Зачем вы сняли меня с ветки? Я же говорил, что лучше мне остаться там! Да что вы молчите, в конце концов? Отвечайте, чтоб вам треснуть! Оглохли?

– Не оглох, – сообщил Миша. – Просто размышляю, не попросить ли для вас кляп.

Старик фыркнул.

– А еще милиционер. Старших уважать не учили?

– Ладно, не дуйтесь, – сказал Миша. – Я сам мало что знаю. Давайте лучше осмотримся.

Помещение оказалось довольно сносным. Было сухо, тепло. Пол устилал толстый слой свежей соломы. Сквозь окошко в двери просачивался тусклый свет, исходивший от двух масляных светильников.

– Не так уж и худо, – сказал Дмитрий Андреич, плюхнувшись на солому. – Сухо. С моим ревматизмом – самое оно.

Миша пожал плечами.

– Они собираются нас слопать. Так что вряд ли дадут нам захиреть.

– Слопать? Это все вы виноваты! – набросился старик на милиционера. – Всюду, где вы появляетесь, случаются несчастья! Монастырь под землей. Чертопрыщенко погиб. Сундук потерян. Меня собираются сожрать психованные кошки с бараньими ногами. И все из-за вас!

– Из-за меня? Из-за меня?! Это что, я краду девушек и охочусь за сундуками? Я устраиваю мебельные шабаши на Лысой горе? Если б не ваш дурковатый босс, нежился бы я сейчас с Наташкой на пляже в Сочи, а не готовился бы в суп со старым занудой. Так что благодарите Чертопрыщенко, а не меня.

– Не смейте так говорить! Виктор Антонович – благороднейший человек! Гений! Потомок великого рода. Наследник тайн. Ученый!

Миша фыркнул.

– Угу. Шаман-теоретик. Гадатель на дырявых галошах, заклинатель консервных банок. Доктор наук в области похищения девиц и препарирования старых сундуков.

Дмитрий Андреич аж зашипел от возмущения.

– Знаете ли вы, какая тайна скрыта в этом сундуке?!

– И какая же? Невидимые клопы? Предсмертный чих Римского папы? Тень отца Гамлета?

Старик молчал.

– Да отвечайте же! – потребовал Миша. – Все равно ваша тайна скоро умрет с вами на вертеле.

Чертопрыщенец вздохнул, помялся еще немного и начал рассказ.

История была короткой и чудной. Небольшое семейное предание, которое Дмитрию Андреичу поведал сам Чертопрыщенко в приступе откровенности. Такие приступы в одинокую минуту случаются у каждого