– Проверяю. Входная дверь заперта. Дверь в подвал на замке. Подожди, иду к задней.

– Нас обгоняет машина справа, – сказала Энджи.

Устремляясь к боковой дороге, ведущей на юг, наш водитель нажал на газ, отчего машина, едущая навстречу с восточной стороны, затормозила на льду, отчаянно загудела и заюлила поперек автострады, заставив поток машин, следующих за нами, резко свернуть, огибая ее сзади.

– Задняя дверь на замке, – сказала Грейс. – Сейчас проверю окна.

– Хорошо.

– Напугал меня до чертиков.

– Знаю. Прости. Окна.

– В спальной и гостиной закрыты. Пойду взгляну в комнату Мэй. Закрыто, закрыто...

– Мамочка?

– Все хорошо, дорогая. Лежи в постельке. Я сейчас вернусь.

Наш 'линкольн' свернул на шоссе-93, идя по крайней мере на скорости 60 миль в час. Задние колеса подпрыгивали на островках льда и замерзшей грязи, задний мост потряхивало.

– Я в комнате Аннабет, – прошептала Грейс. – Закрыто, закрыто. Открыто.

– Открыто.

– Да. Она оставила его чуть приоткрытым.

– Черт.

– Патрик, объясни, что происходит.

– Закрой его, Грейс. Закрой.

– Уже сделала это. Что ты думаешь...

– Где твой пистолет?

– Мой пистолет? У меня его нет. Ненавижу оружие.

– Тогда нож.

– Что?

– Найди какой-нибудь нож, Грейс. О, господи. Найди...

Энджи выхватила телефон из моей руки и знаком, приложив палец к губам, приказала мне молчать.

– Грейс, это Эндж. Послушай. Возможно, ты в опасности. Мы еще точно не знаем. Поэтому оставайся пока на связи и не двигайся, пока не будешь уверена, что в твоей квартире нет посторонних.

Мимо проплыли щиты с названием районов – Эндрю Сквер, Массачусетс-авеню – и 'линкольн', свернув на Франтедж-роуд, миновал свалку промышленных отходов и отходов от строительства Биг Диг[21] в виде большого темного пятна, вырулил в сторону Ист Беркли.

– Болтон, – сказал я, – она не приманка.

– Знаю.

– Хочу, чтобы по программе защиты свидетелей ее упрятали так далеко, чтобы сам президент не мог найти ее, если захочет.

– Понимаю.

– Возьми Мэй, – сказала Энджи по телефону, – и оставайся в комнате с запертой на ключ дверью. Мы будем минуты через три. Если кто-то попытается проникнуть через дверь, вылезай в окно и беги в сторону Хантингтон или Массачусетс-авеню и ори что есть мочи.

Мы проскочили первый красный свет на Ист Беркли, вынудив какую-то машину вильнуть в сторону, выскочить на тротуар и врезаться в фонарный столб у гостиницы 'Пайн Стрит'.

– Подсудное дело, – сказал Болтон.

– Нет, нет, – продолжала по телефону взволнованным голосом Энджи. – Не покидай дом, пока не услышишь, что кто-то внутри. Если он поджидает на улице, это как раз то, что ему нужно. Мы уже почти прибыли, Грейс. В какой ты комнате?

Молниеносный поворот на Коламбус-авеню стоил нам покрышки левого заднего колеса, налетевшего на бордюр.

– В спальне Мэй? Хорошо. Мы всего в восьми кварталах от вас.

Тротуар Коламбус-авеню был покрыт толстым слоем льда, такого черного и твердого, что, казалось, мы продвигаемся по полосе чистой лакрицы.

Когда колеса нашей машины забуксовали, то обретая стойкость, то вновь теряя ее, я не выдержал и стукнул кулаком по дверце.

– Успокойтесь, – сказал Болтон.

Энджи потрепала меня по колену.

Когда 'линкольн' повернул прямо на Уэст Ньютон, в моем сознании, подобно вспышкам шаровой молнии, встали черно-белые образы.

Кара, распятая на морозе.