– Сваямвару выиграл ты, а не мальчишка – вот теперь и бери меня в жены! Я не против, – и Амба вызывающе повела бедрами.

Ответить Грозный не успел. Сатьявати ястребом вспорхнула со своего места, накидка сползла царице на плечи, обнажив редкие грязно-седые волосы и искаженное яростью лицо.

Морщинистую маску эбенового истукана.

– Ты! Потаскуха, дочь ехидны! Как смеешь ты, отродье грязных барбаров, оскорблять моего сына Вичитру и возводить хулу на Грозного, который дал обет безбрачия перед людьми и богами?! Ему – ЕМУ!!! – разделить с тобой ложе?!

– А с кем же еще? – подбоченилась Амба, разом перейдя на жаргон бенаресских торговок. – Не с тобой же, мерзкая карга! Все знают, как ты затащила его в свою постель, как жила с ним в блуде! Только твои вонючие кости мужику без надобности! А если промеж ног по сей день зудит – засунь туда свою клюку!

– Песья подстилка! – взвизгнула царица и бросилась к Амбе с такой прытью, что никто не успел ее удержать. – Будет тебе сейчас клюка, выкидыш шакала!

И вышеозначенная клюка, проворно взлетев в воздух, с тупым звуком опустилась прямо на макушку дерзкой царевны. Мать-Амба в долгу не осталась: когда Сатьявати попыталась ударить во второй раз, нахальная девица ловко перехватила 'оружие' царицы и пнула старуху ногой, а затем вцепилась ей в остатки волос. Сатьявати мигом последовала примеру кашийки – и вскоре по полу церемониальной залы уже катался визжащий клубок, из которого во все стороны летели вырванные с корнем пряди.

Черные и седые.

– Разнимите их! Быстро! – громыхнул рык Гангеи.

Слуги сломя голову бросились к драчуньям, но не тут-то было: царица с царевной отнюдь не собирались прекращать свое увлекательное занятие. А посему слугам-добровольцам немедленно досталось и от одной, и от другой. Первого обезумевшие от ярости женщины просто сбили с ног, еще двое с воплями отскочили назад, хватаясь за расцарапанные в кровь физиономии, четвертый получил исключительно точный пинок в пах (двойной!) и с нутряным уханьем осел на пол.

Остальные замерли поодаль, не решаясь приблизиться к царственным особам, которые сейчас были грозней Грозного.

На мгновение клубок на полу распался, и из него возникла Амба – сидя верхом на царице, она нацеливалась как следует треснуть Сатьявати затылком об пол. Однако старуха вывернулась скользким угрем, заставив соперницу охнуть и потерять равновесие; и немедленно сама вцепилась в горло кашийки костлявыми пальцами, больше похожими на когти коршуна. Амба захрипела, но все же нашла в себе силы плюнуть царице в лицо, на миг ослабив мертвую хватку.

И тут Гангея случайно взглянул на своего сводного брата. Юный царевич оцепенел в кресле рядом с пустым троном, катая желваки на скулах, а в расширенных глазах, занимавших, казалось, половину лица юноши, читались ужас и омерзение.

Грозный понял: еще миг – и Дважды Блестящий с криком выбежит из залы.

Женщины к тому времени уже успели вскочить и отпрыгнуть друг от друга. В руках у царицы чудесным образом снова оказалась ее клюка. Сатьявати хищно сощурилась; лоб и щеки бывшей рыбачки украшали царапины, спутанные космы торчали дыбом, спина выгнулась горбом, клюка наперевес…

Впрочем, Амба тоже была хороша! – в прямом и переносном смысле.

Сатьявати шагнула вперед, занося клюку для удара.

– Мама! Остановись!

Старуха застыла на полпути к злоязычной невесте.

Почудилось?

Ослышалась?!

Забыв о сопернице, царица медленно обернулась.

– Хватит, мама! Не надо…

Перед ней стоял Гангея.

– Как… как ты меня назвал? – голос Сатьявати задушенно дрожал.

Амба за ее спиной хлюпала носом, без особого успеха пытаясь хоть как-то привести себя в порядок.

– Мама. Ты ведь была женой раджи Шантану, моего отца! Значит, ты – моя мать. Потому что я… у меня не повернется язык назвать тебя мачехой, – тихо произнес регент, не отводя взгляда.

– Мама… – обреченно повторила царица, и из глаз Сатьявати потекли мелкие старческие слезы. – Мама…

Она повернулась, разом сникнув, сгорбилась, словно мгновенно постарела еще лет на десять, и с трудом заковыляла к выходу из залы.

Все молча смотрели вслед царице.

Властным жестом Грозный подозвал дворцового распорядителя.

– Уберите здесь, – приказал он. – А царевну Амбу приведите в порядок и отвезите к ее жениху, царю Шальве. Завтра же! Чтобы духу ее здесь не было, под одной крышей с моей… матерью!