Одиночество Ни пастуха, ни стад на круче, Мой спутник — только ветерок. Тропа ведет все выше, в тучи. Я в дебрях горных одинок. Лишь стонет в черной мгле расселин Ручей, бегущий от тюрьмы Туда, где май душист и зелен, Из царства ужаса и тьмы. Здесь мертвей мир камней и праха Живого всякий след пропал. Сама тропа дрожит от страха, В бездонный заглянув провал. Приди почуять божью силу, В творца не верящий пигмей! Твой грех найдет без дна могилу И стену до неба над ней. Даль Вверху — лишь купол небосвода, Уже гора побеждена. Как вольно дышишь, о природа, Когда душа тобой полна! Земля раскинула без края Леса, поля, холмы, луга, Вплела в убор веселый мая Ручьев живые жемчуга. Взметнулась к небу вольным бегом, Громадой горы взгромоздив. Главу венчала льдом и снегом, Дорогу тучам заградив. Порой мои пленяла взоры Крутая, дикая скала. Порой влекли их вновь просторы, Где синяя курилась мгла. И к сердцу сладостно прильнула Сестра безбрежности, печаль, И душу страстно потянуло Туда, в таинственную даль. Быть может, дивные творенья И там таит природа-мать, Быть может, многим без презренья Я мог бы руку там пожать! Буря Еще безмолвно в небе мглистом Дремали выси гор, но вот Сорвался вихрь и с диким свистом Увлек стихии в хоровод. Громады черных туч нависли. Их гонит ветер грозовой, Так месть горячечные мысли Взметает ночью бредовой. Вся бездна и гремит и блещет. Как жила гнева на челе, На небе молния трепещет, Грозя испуганной земле. Шумят потоки дождевые. Волна уносит бурелом И крутит сосны вековые. Но все слабей, все реже гром. Гроза стихает понемногу, Струится медленней поток. А вот и кровля! Слава богу! Иду скорей на огонек.
