вся его решительность куда-то исчезла. – Вы обосновываете всё на том, что он не сказал Мэрион про свою учёбу в Стоддарде. Мы даже не уверены,
– Девчонки в общаге, – возразил Гант. – Кто-нибудь из них должен знать, с кем она ходила.
Кингшип кивнул.
– Я мог бы кое-кого нанять, съездить туда, поговорить с ними…
Гант задумался, потом покачал головой.
– Без толку. Каникулы; к тому моменту, когда вы сумеете разыскать хоть одну из девчонок, знающих про это, будет слишком поздно.
– Слишком поздно?
– Как только он узнает, что свадьбы не будет, – он глянул на Мэрион; она молчала, – околачиваться здесь дальше, чтобы узнать причину, он не станет, верно?
– Мы найдём его, – сказал Кингшип.
– Может быть. А может, и нет. Люди исчезают. – Гант сделал глубокомысленную затяжку. – Что, Дороти не вела дневник или что-нибудь типа этого?
Зазвенел телефон.
Кингшип прошёл к резному столику и снял трубку.
– Алло. – Затем последовала долгая пауза. Гант посмотрел на Мэрион; она наклонилась вперёд, подбирая обрывки с пола. – Когда? – спросил Кингшип. Держа клочки бумаги на ладони левой руки, Мэрион сжала её в горсть. Посмотрела на образовавшийся комок, не зная, что с ним делать дальше. Положила на проспекты, лежавшие рядом с ней на диване. – Спасибо, – сказал Кингшип. – Большое вам спасибо. – Донёсся далёкий щелчок положенной на рычаг трубки, и установилась тишина. Гант повернулся к Кингшипу.
Тот стоял у столика; румяное лицо казалось застывшим.
– Мисс Ричардсон, – объяснил он. – Рекламная литература была отправлена Бёртону Корлиссу в Колдуэлл, Висконсин, 16-го октября 1950-го года.
– Именно тогда, должно быть, он начал кампанию с Эллен, – заметил Гант.
Кингшип кивнул.
– Но это был уже второй раз, – произнёс он медленно. – Рекламная литература была также отправлена Бёртону Корлиссу 6-го февраля 1950-го года, в Блю-Ривер, Айова.
– Дороти… – начал Гант.
Мэрион застонала.
Гант остался в комнате и после того, как Мэрион ушла наверх.
– Мы во всё той же позиции, какой успела достичь Эллен, – сказал он. – У полиции есть «предсмертная записка» Дороти, а всё, что есть у нас, это подозрения и набор косвенных улик.
– Я добьюсь большего, – сказал Кингшип, держа в руке один из проспектов.
– Неужели они
– Ничего, – ответил Кингшип. – Ничего у Пауэлла, ничего в том ресторанчике, где Эллен…
Гант вздохнул.
– Даже если вы заставите полицию арестовать его, любой первокурсник с юридического освободит его в пять минут.
– Я его как-нибудь достану, – пообещал Кингшип. – Я добьюсь большего и я его достану.
– Надо выяснить, как он заполучил от неё записку, – сказал Гант, – а также и найти пистолет, который он применил против Пауэлла и Эллен. И до субботы.
Кингшип взглянул на фотографию на обложке проспекта.
– Медеплавильный завод… – удручённо сказал он. – На завтра у нас намечен туда полёт. Я хотел всё ему показать. И Мэрион тоже. Раньше она не интересовалась.
– Вам бы лучше проследить, чтобы она раньше времени не проговорилась ему об отмене свадьбы.
Кингшип разглаживал проспект у себя на колене. Посмотрел на Ганта.
– Что?
– Я говорю, вам надо проследить, чтобы она раньше времени не проговорилась ему об отмене свадьбы.
– А-а, – сказал Кингшип. Он снова опустил взгляд на проспект. Ещё одно мгновение прошло. – Он не на того напал, – сказал он тихонько, продолжая рассматривать фотоснимок завода. – Ему надо было подыскать себе другого тестя.
12
Выдавался ли прежде такой замечательный денёк? Только это ему хотелось понять: случался ли? Он усмехнулся, глядя на самолёт: такой же нетерпеливый, как и он сам; как журавль, он рвался на взлётную полосу; сиял его обтекаемый фюзеляж, утреннее солнце играло на меди букв КИНГШИП и короны торговой марки на борту. Он усмехнулся, глядя на всю эту суматоху, творившуюся поодаль на взлётном поле, где стояли
Мэрион и Лео стояли в тени и, поджав губы, в очередной раз продолжали ссориться.
– Я полечу! – настаивала Мэрион.
– В чём проблема? – улыбнулся он, подходя к ним.
Лео, развернувшись, пошёл прочь.
– Что случилось? – спросил он Мэрион.
– Ничего не случилось. Я нехорошо себя чувствую, потому он не хочет, чтобы я летела. – Она смотрела на самолёт позади него.
– Расстройство нервов перед свадьбой?
– Нет. Я просто чувствую себя нехорошо, вот и всё.
– О-о, – протянул он понимающе.
С минуту они стояли молча, наблюдая за суетой двоих механиков, заправляющих самолёт горючим, а затем он направился к Лео. Чтобы он разрешил ей присоединиться к ним в такой денёк. Ведь, пожалуй, это пойдёт ей только на пользу; может, такая перемена успокоит её.
– Всё готово к полёту?
– Через несколько минут, – ответил Лео. – Мы ждём мистера Деттвайлера.
– Кого?
– Мистера Деттвайлера. Его отец в совете директоров.
Через несколько минут со стороны коммерческих ангаров к ним приблизился светловолосый мужчина в сером пальто. В глаза бросились его удлинённой формы нижняя челюсть и густые брови. Он кивнул Мэрион и подошёл к Лео.
– Доброе утро, мистер Кингшип.
– Доброе утро, мистер Деттвайлер. – Они пожали друг другу руки. – Хотел бы вас познакомить с моим будущим зятем, Бадом Корлиссом. Бад, это Гордон Деттвайлер.
– Очень рад.
