Открыв окно и подняв с пола афишку мороженщиков, он выбрался из дома на крыльцо. Опустив раму и заперев её, оборвал афишку до нужного размера и вставил её вместо выбитой стеклянной панельки тыльной стороной наружу. И с сейфом под мышкой спокойно направился по проходу между домами назад к тротуару.

В среду Лео Кингшип вернулся домой в десять вечера, проработав допоздна, чтобы наверстать упущенное в праздник.

– Мэрион здесь? – спросил он дворецкого, подавая ему пальто.

– Ушла с мистером Корлиссом. Хотя, она сказала, что вернётся пораньше. Вас дожидается мистер Деттвайлер в гостиной.

– Деттвайлер?

– Он сказал, мисс Ричадсон послала его с ценными бумагами. У него с собой сейф.

– Деттвайлер? – нахмурился Кингшип.

Он прошёл в гостиную.

Гордон Гант поднялся из удобного кресла рядом с камином.

– Здравствуйте, – лучезарно сказал он.

Какую-то секунду Кингшип смотрел на него.

– Мисс Ричардсон, что, не разъяснила вам, что я не хочу… – Он упёрся кулаками себе в бока. – Вон отсюда. Если Мэрион сюда зайдёт…

– Вещдок № 1, – произнёс Гант, подняв перед собой по рекламному проспекту в каждой руке, – в деле против Бада Корлисса.

– Я не хочу и… – Фраза повисла в воздухе, не получив завершенья. Поспешно Кингшип подошёл ближе. Взял проспекты из рук Ганта. – Наши публикации…

– У Бада Корлисса, – подхватил Гант. – Хранились в сейфе, до вчерашнего вечера пребывавшего в стенном шкафу в Менассете, Массачусетс. – Он поддел ногой сейфик на полу перед ним. Открытая дверца была погнута. Внутри лежали четыре продолговатых пакета из тонкой манильской бумаги. – Я украл его, – сообщил он.

– Украли?

Гант улыбнулся.

– Клин клином вышибают. Не зная, где он живёт в Нью-Йорке, я решил наведаться в Менассет.

– Вы спятили… – Кингшип тяжело опустился на диван напротив камина. Уставился на проспекты. – О, Боже…

Гант опять сел в кресло, придвинув его ближе к дивану.

– Обратите внимание на состояние вещдока № 1, если вам будет угодно. Края потрёпаны, кругом жирные отпечатки пальцев, страницы в средине аж выдрались из скрепок. Я бы сказал, он начал их штудировать уже довольно давно. Я бы сказал, он порядком их измусолил.

– Этот… этот сукин сын… – выговорил Кингшип чётко, будто употребляя такие слова впервые в жизни.

Гант ткнул в сейф носком ботинка.

– История Бада Корлисса, драма в четырёх пакетах, – объявил он. – Пакет первый: вырезки из газет, посвящённые герою школы; президент класса, председатель комитета по устройству балов, выпускник, обещающий добиться больших успехов в жизни, и так далее и тому подобное. Пакет второй: увольнение из армии с почестями, Бронзовая Звезда, Пурпурное Сердце, несколько интересных, хотя и непристойных снимков и расписка из ломбарда, которую, насколько я понимаю, можно обменять на наручные часы, если у вас найдётся долларов двести, которые ни на что другое вам не нужны. Пакет третий: студенческие дни, зачетки из Стоддарда и Колдуэлла. Пакет четвёртый: два зачитанных буклета, воспевающие мощь «Кингшип Коппер Инкорпорейтед», и это, – он вытащил из кармана сложенный листок желтой бумаги в синюю полоску и передал его Кингшипу, – а что это такое, ума не приложу.

Кингшип развернул листок. Принявшись читать написанное на нём, дошёл примерно до средины.

– Что это?

– Это я вас спрашиваю.

Кингшип покачал головой.

– Тут должен быть какой-то смысл, – сказал Гант. – Ведь это лежало вместе с проспектами.

Кингшип снова покачал головой и подал бумагу обратно Ганту, который опять засунул её в свой карман. Взгляд Кингшипа упал на проспекты.

– Как мне рассказать это Мэрион? – пробормотал он. – Она любит его. – Он мрачно посмотрел на Ганта. Затем медленно расслабил мышцы лица. И ещё раз перекинув взгляд с проспектов на Ганта, впился в него прищуренными глазами. – А почём я знаю, что они были в сейфе? Откуда мне знать, что вы сами их туда не подложили?

У Ганта отвисла челюсть.

– О-о, для…

Кингшип, поднявшись с дивана, обошёл вокруг него, направляясь к телефону на резном столике. Набрал какой-то номер.

– Ну теперь давайте, – проворчал Гант.

В тишине, установившейся в комнате, были отчетливо слышны гудки, а затем щелчок снятой трубки.

– Алло. Мисс Ричардсон? Это Кингшип. Хочу попросить вас об одном одолжении. Это очень серьёзно, я боюсь. И совершено конфиденциально. – Из трубки донеслось неразборчивое щебетание. – Вы не могли бы отправиться в офис, пожалуйста, да, прямо сейчас. Я бы вас не просил, если б это не было чрезвычайно важно, и я… – Снова послышалось щебетание. – Зайдите в отделение по связям с общественностью, – продолжал Кингшип. – Проверьте картотеку и посмотрите, отправляли мы когда-либо какие-либо рекламные издания Баду Корлиссу.

– Бёртону Корлиссу, – подсказал Гант.

– Или Бёртону Корлиссу. Да, совершенно верно – мистеру Корлиссу. Я у себя дома, мисс Ричадсон. Позвоните мне сразу, как только выясните. Спасибо. Большое спасибо, мисс Ричардсон. Я очень признателен… – Он повесил трубку.

Гант, морщась, покачал головой:

– За соломинку хватаемся, так ведь?

– Я должен быть уверен, – ответил Кингшип. – В таком деле нельзя сомневаться в уликах. – Он прошёл обратно к дивану, встал за его спинкой.

– Да вы уже уверены и отлично об этом знаете, – буркнул Гант.

Кингшип облокотился на спинку, уставившись вниз на проспекты, сползшие во вмятину, оставшуюся после него на подушечке.

– Вы отлично об этом знаете, – повторил Гант.

Установившуюся на мгновенье тишину нарушил усталый вздох, вырвавшийся у Кингшипа. Он обошёл вокруг дивана, поднял проспекты и сел.

– Как мне сказать Мэрион? – спросил он. Он потёр колено. – Этот сукин сын… этот чёртов сукин сын…

Гант подался вперёд к нему, оперевшись локтями себе на колени.

– Мистер Кингшип, во многом я был прав в этом деле. Вы признаёте, что я был здесь прав во всём?

– Что значит, «во всём»?

– Насчёт Дороти и Эллен. – Кингшип издал раздражённое шипение. Гант продолжил скороговоркой: – Он не сказал Мэрион, что учился в Стоддарде. Должно быть, он замешан в деле Дороти. Должно быть, он – тот, от кого она забеременела. Он её убил, а Пауэлл и