Опомнился Ченселор у водоема. Свет, отражаясь в воде, колыхавшейся под еле ощутимым дуновением ветра, мерцал как тысяча миниатюрных свечей. Как долго он бежал – Питер сказать бы не смог. Постепенно приходя в себя, он на какой-то момент снова представил Нью-Йорк на заре, парк, украшенный скульптурами, и… блондина по фамилии Лонгворт, который спасал ему жизнь. Но на самом деле человека звали не Лонгворт, а Варак, и был он уже мертв.

Питер закрыл глаза. Отрешенность, к которой он так долго стремился, охватила его. Он медленно опустился на землю. Колени его коснулись травы, и он вздрогнул.

Послышался треск приближающегося мотоцикла. Гравий заскрипел под его колесами. Ченселор открыл глаза и огляделся.

Мотоцикл остановился. Свет его фары был направлен вниз. Полицейский слез с мотоцикла и навел на Питера фонарик:

– У вас ничего не случилось, мистер?

– Нет-нет, ничего. Все в порядке.

Полицейский подошел поближе. Ченселор с трудом поднялся и в свете фары заметил, как полицейский расстегивает кобуру.

– Что вы здесь делаете?

– Я… я, право, не знаю. Если говорить правду, то я выпил немного лишнего и решил прогуляться. Я так всегда поступаю. Это лучше, чем садиться в машину…

– Конечно, – согласился полицейский. – Надеюсь, вы не намереваетесь наделать глупостей?

– Что? Что вы имеете в виду?!

– Например, утопиться.

– Что?

Полицейский стоял перед Питером и внимательно разглядывал его.

– Вид у вас довольно помятый.

– Я упал. Я уже говорил, что…

– Знаю, вы перепили… Странно, что запаха не чувствуется.

– А я пил водку.

– Вы чем-то подавлены. Семейные неурядицы? Что-нибудь случилось? Хотите, я отведу вас к священнику или к раввину? А может, лучше к адвокату?

– Вы думаете, я намерен утопиться?

– И такое случалось. Нам приходилось вытаскивать трупы из этого водоема…

– Где мы находимся?

– Вон там – Огайская набережная, – полицейский указал рукой направо, – а за водоемом – памятник Джефферсону.

Питер взглянул на свои часы со светящимся циферблатом. Было чуть больше половины девятого. Он бродил где-то почти два часа, два часа прошли впустую, а ведь у него много дел. Но прежде всего нужно успокоить настороженного полицейского. Питер мучительно подыскивал подходящие слова:

– Послушайте, я отлично себя чувствую. Правда, отлично. Между прочим, мне необходимо позвонить по телефону. Где здесь поблизости автомат?

Полицейский застегнул кобуру.

– На Огайской набережной, примерно в ста ярдах отсюда. Там вы, пожалуй, и такси сумеете поймать. Но если вас снова остановят, будьте осмотрительнее. Другие полицейские могут оказаться построже меня.

– Спасибо за предупреждение, – улыбнулся Питер. – И за заботу тоже.

– Это мой долг. Так будьте осторожнее.

Ченселор кивнул и зашагал по лужайке в направлении Огайской набережной. Его телефонные разговоры в отеле явно прослушивались. И если бы он позвонил Элисон, то все равно не сумел бы ей ничего объяснить. Поэтому он решил связаться с Куином О’Брайеном.

– Где вы, черт побери, находитесь? Я же вам приказал сидеть в отеле. Какого же дьявола…

– Маньяки пытались убить меня, – быстро прервал его Ченселор, вспомнив, как Варак характеризовал своих убийц.

– Маньяки? – В голосе О’Брайена сквозило явное удивление. – Где вы слышали это слово?

– Именно об этом нам предстоит поговорить. Об этом и о некоторых других вещах. Я только что был в Коркоран Гэлери.

– В Коркоран? Вы были там?

– Да.

– Боже милостивый! – испуганно произнес О’Брайен.

– Сейчас я нахожусь…

– Замолчите! – вдруг вскрикнул агент. – Ни слова больше! Подождите минуту, но трубку не бросайте…

Питер слышал тяжелое дыхание О’Брайена. Тот, видимо, раздумывал над тем, что сказать Ченселору.

– Вспомните наш вчерашний разговор. Вы сказали тогда, что трижды звонили в Нью-Йорк из телефонной будки, пользуясь кредитной карточкой.

– Но я…

– Я же сказал, замолчите! Лучше думайте. Вы звонили до и после пожара в доме на 35-й улице.

– Я…

– Слушайте меня! Речь идет об одном вашем телефонном разговоре. Я не уверен, но мне кажется, он состоялся после происшествия на 35-й улице. Направляйтесь к телефонной будке, из которой вы звонили. Поняли? Не отвечайте сразу, а обдумайте все хорошенько…

Питер пытался понять то, что сказал ему О’Брайен. Никаких трех разговоров он не вел. Он звонил только один раз, звонил Тони Моргану, и было это до ужасных событий, разыгравшихся в доме на 35-й улице. После этого он вообще не звонил по междугородному телефону.

«Обдумайте все хорошенько…» В этом все дело. Агент имел в виду именно этот разговор, именно эту телефонную будку.

– Я вас понял, – сказал Ченселор.

– Хорошо. Разговор состоялся после событий на 35-й улице, не так ли?

– Да, – сознательно солгал Ченселор.

– Откуда-то с Висконсин-авеню, кажется?

– Да, – снова солгал Питер.

– Хорошо, направляйтесь туда. Я буду звонить каждые десять минут. Отвечая на мой звонок, обязательно скажите какую-нибудь знакомую фразу. Поняли?

– Да.

Питер повесил трубку и вышел из телефонной будки. Он направился в сторону сверкавшего огнями моста через Потомак, оглядываясь по сторонам в поисках такси. По пути он пытался вспомнить точное местонахождение телефонной будки, из которой звонил Моргану. Она находилась неподалеку от университета имени Джорджа Вашингтона.

Наконец Питер поймал такси. На улицах снова было многолюдно, сверкали огни иллюминации, из невидимых динамиков неслись веселые рождественские песни.

Нужную телефонную будку они отыскали довольно легко, и Ченселор попросил водителя подождать. У него не было никаких денег, кроме двух пятидесятидолларовых банкнотов, которые он держал в кошельке, а разменять их было некогда: не хотелось отпускать такси, ведь оно могло ему потребоваться.

Теперь-то он твердо знал, что собирался сделать. Узнать тайну Часона!

Питер закрыл двери будки и снял трубку, одновременно удерживая рычаг пальцем в нижнем положении.