пустой.

– Отказываюсь. Варак был прав: досье не у него.

– Откуда такая уверенность?

– Иначе он не выпустил бы меня живым.

– Ну ладно, не буду больше выпытывать. По-моему, вы свихнулись, но я больше ни о чем не спрашиваю.

Ченселор улыбнулся:

– Вы все равно ничего бы не узнали. Выяснили что-нибудь о наших четырех кандидатах? Есть какая-либо связь с Китаем, пусть даже отдаленная?

– Да. Имеются две заслуживающие внимания версии, две другие маловероятны.

Одна из версий выглядит весьма драматично. Я бы сказал, в данном случае речь идет о потенциальном кандидате.

– Кто же это?

– Джекоб Дрейфус, он же Кристофер.

– Каким образом?

– Деньги. Он организовал в крупных размерах финансирование нескольких международных компаний, действующих с территории Тайваня.

– Открыто?

– Да. Он открыто поддерживал тех, кто хотел помочь Тайваню создать жизнеспособную экономику. У этой политики было много противников, большинство банкиров считали, что Тайвань рухнет, но Дрейфус действовал решительно. Вероятно, он заручился поддержкой Эйзенхауэра и Кеннеди. Ему удалось сплотить поддерживавшие его организации и в одиночку создать на Тайване промышленность.

У Питера пробудились сомнения: все это казалось слишком очевидным. Такой человек, как Дрейфус, действовал бы совсем иначе.

– Раскопали что-нибудь секретное? Тайные сделки или что-нибудь в этом роде?

– Нет, ничего. Да и какое нам дело до тайных махинаций. Деньги всегда означают заинтересованность! А это именно то, что мы ищем.

– Конечно, если основу составляют деньги. Но я не уверен, что составляют.

А кто другой возможный кандидат?

– Фредерик Уэллс, он же Бэнер.

– А его что связывает с китайскими националистами на Тайване?

– Он синофил. Увлекается историей Древнего Востока. У него одна из лучших в мире коллекций произведений китайского искусства, которые нередко экспонируются в музеях.

– Коллекция произведений искусства? Какое же это имеет отношение к тому, что мы ищем?

– Не знаю, но мы ищем связи с Китаем или китайцами, а это явная связь.

Ченселор нахмурился. «Пожалуй, с точки зрения логики Уэллс более вероятный кандидат, чем Дрейфус, – подумал он. – Человек, увлекающийся культурой другого народа, скорее поддастся влиянию, чем финансист, имеющий дело с деньгами. Может ли так быть, что за прагматизмом Фредерика Уэллса скрывается помешанный на Востоке, враждебный Западу мистик? Или это нелепо? Впрочем, всякое может случиться. Любую мелочь необходимо принять во внимание…»

– Вы сказали, что две другие версии маловероятны. Что вы имели в виду?

– Никто из них не может быть заподозрен в явных прокитайских симпатиях. Однако Сазерленд, он же Венис, вынес приговор не в пользу правительства по иску трех журналистов из Нью-Йорка, которым госдепартамент отказал в выдаче паспортов для поездки в Китай. Он заявил, что поскольку Пекин не возражал против их въезда, то отказ госдепартамента не что иное, как нарушение первой поправки к конституции.

– Звучит логично.

– Да, и все было логично. Госдепартамент не обжаловал решение суда.

– А что вы скажете о Монтелане?

– Пэрис в течение долгого времени активно выступал против китайских националистов. Еще много лет назад он называл Чан Кайши продажным военным диктатором и открыто ратовал за прием красного Китая в члены ООН.

– Многие выступали в поддержку Китая.

– Вот почему я считаю эти версии маловероятными.

– Венис и Пэрис предприняли действия, которые, быть может, и не прибавили им популярности, но не были необычными.

– Если только у них не было на то других причин.

– Если только… Предлагаю действовать методом исключения. Полагаю, нам надо сосредоточить внимание на Дрейфусе и Уэллсе.

– Можем начать с них, но я намерен войти в контакт со всей четверкой. Встретиться лицом к лицу с каждым из них. – Питер допил виски.

О’Брайен прислонился к спинке стула.

– Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали.

Питер встал и поставил стакан на буфетную стойку – по одному они уже выпили. После некоторого колебания он налил себе еще виски.

– Сколько у вас людей, на которых мы могли бы рассчитывать? Ну тех, что были в мотеле в Куонтико и потом сопровождали нас.

– Я просил вас повторить, что вы только что сказали.

– Не мешайте мне, – сказал Питер. – Лучше помогайте, а не ставьте палки в колеса. Я – связующее звено между всей четверкой. Каждый из них знает, что меня использовали в качестве марионетки. Один из них знает или будет знать, что я подозреваю его.

– Ну а потом?

Ченселор налил виски О’Брайену.

– Он попытается убить меня.

– Мне это тоже почему-то пришло в голову. И вы думаете, что я соглашусь взять на себя всю ответственность? Ни в коем случае.

– Вам не удастся остановить меня. Лучше помогите.

– Черта с два! Я сумею остановить вас. Я могу официально оформить с десяток обвинений против вас и запрятать в кутузку.

– А что потом? Вы же не сможете встретиться с ними.

– Почему бы и нет?

Ченселор подошел к столу и сел:

– Да потому, что вы – жертва шантажа. Вы что, забыли о Хан Чоу?

О’Брайен не шелохнулся, он смотрел прямо в глаза Питеру:

– Что вы знаете о Хан Чоу?

– Ничего, Куин, да и не хочу знать. Могу только догадываться. В тот первый вечер, когда мы встретились, я упомянул о Лонгворте, рассказал вам о том, что случилось с Филлис Максвелл, обронил слово «Часон», и в ваших глазах появился такой страх… Вы произнесли это название так, будто оно убивало вас. И на меня вы смотрели точно так же, как смотрите сейчас, будто обвиняли в грехах, о которых я не имел ни малейшего представления. Вряд ли вы поверите мне, но я придумал вас еще до нашей встречи.

– Что вы там городите? – с напряжением в голосе спросил О’Брайен.

Питер со смущенным видом отпил глоток виски. Он отвел взгляд от Куина и уставился в свой стакан.

– Вы действовали на меня очищающе. Вы – один из моих героев, который признавал свои слабости и умел бороться с ними.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– В каждой истории о пороке должен быть положительный герой, выступающий на стороне правых. Я считаю, разница между сносным романом и комиксом состоит как раз в том, что в романе герой не сразу