В штабе неонацистов все носило печать разрушения – стены почернели, занавески сгорели, повсюду виднелась пена из огнетушителей. В комнате, где раньше было полно электронного оборудования и где, несомненно, сидел главарь, стоял большой запертый стальной шкаф. Когда его взломали, там оказался целый арсенал – от мощных ружей с телескопическими прицелами и до коробок с ручными гранатами, миниатюрных огнеметов, связок проволоки, разнообразных пистолетов и клинков, в частности, таких, которые выбрасываются из тростей и зонтов. Все совпадало с описанием нацистских убийц в Париже, которое дал Дру Лэтем. Это была их нора.

– Пользуйтесь щипцами, – приказал по-французски полковник Витковски полицейским, указывая на обгоревшие листы бумаги. – Раздобудьте стекла и кладите все, что не совсем уничтожено, между ними. Пока мы не знаем, что можно найти.

– Все телефонные розетки выдраны из стен, и патроны уничтожены, – сказал французский детектив.

– Но линии не уничтожены?

– Нет. Сюда едет техник из телефонной компании. Он восстановит связь, и мы выясним, куда они звонили и откуда звонили им.

– Куда звонили – возможно, но не откуда звонили им. Как я знаю, счета за разговоры по этим телефонам направлялись одной старушке в Марсель, которая получала одновременно распоряжение об оплате и гонорар.

– Словом, все налажено так же, как у торговцев наркотиками.

– Да.

– И все-таки должны же где-то быть инструкции, верно?

– Конечно, но пока следов не видно. Они приходили из швейцарского или кайманского банка с указанием, что данные о тайных счетах не должны раскрываться. Так теперь ведут дела.

– Я расследую, мсье, то, что происходит в Париже и его окрестностях, но не в международном масштабе.

– Тогда свяжите меня с тем, кто этим занимается.

– Вам придется обратиться на Ке-д’Орсе, Сервис этранже. Это не в моей компетенции.

– Я их найду.

В помещении появился Лэтем в форме и Карин де Фрис в светлом парике – они ступали осторожно, стараясь не наступать на обгоревшие листы.

– Что-нибудь выяснили? – спросил Дру.

– Немногое, но здесь наверняка было их гнездо, и отсюда они вели операции.

– Те, что напали на нас прошлой ночью? – спросила Карин.

– Почти уверен в этом, но куда они делись? – сказал Витковски.

– Monsieur l’Americain![79] – крикнул полицейский в штатском, выбегая из соседней комнаты. – Посмотрите, что я нашел под подушкой на кресле. Это письмо – начало письма.

– Дайте-ка сюда. – Полковник взял листок. – «Mein Liebchen, – начал, прищурясь, Витковски. – Heute Nacht ist recht schockernd…»

– Дайте мне, – попросила Карин, потеряв терпение, ибо полковник с трудом читал по-немецки. Она быстро перевела на английский: «Моя драгоценная, сегодня была ужаснейшая ночь. Мы должны немедленно уехать, чтобы не нанести ущерб нашему делу. Нам всем приходится страдать из-за чужих ошибок. Никто в Бонне не должен об этом знать, но мы летим в Южную Америку, где найдем прибежище, пока не сможем вернуться и продолжать борьбу. Я обожаю тебя… Закончу письмо потом – кто-то идет по коридору. Я отправлю письмо из аэро…» Дальше не прочесть – буквы слились.

– Аэропорт! – воскликнул Лэтем. – Но который? Какие авиакомпании летают в Южную Америку? Мы же можем перехватить беглецов!

– Забудь об этом, – сказал полковник. – Сейчас пятнадцать минут одиннадцатого, а самолеты двух десятков авиакомпаний вылетают между семью и десятью утра в двадцать или тридцать городов Южной Америки. Нам не достать мерзавцев. Однако есть в этом и кое-что позитивное. Наши убийцы поспешили убраться из Парижа, а их братишки в Бонне понятия об этом не имеют. И пока сюда не пришлют других, мы сможем передохнуть.