Пилипенко мизинчиком развернул ко мне телефонную трубку и сладко вымолвил:

– Вас…

Я приложил своё рваное ухо к трубке.

– Кыся, – сказала мне Таня. – Телефон возьми с собой. Связь – через твоего водителя.

– Я слышал, – сказал я.

– Тебя тут все целуют!..

– Я всех тоже, – сказал я и сам отключил телефон.

На большом настольном аппарате со всякими примочками Пилипенко нажал кнопку и проговорил в микрофон грозным голосом:

– Водителя Чёрной «Волги» – ко мне, сей минут!

И точно – сей минут открылась дверь пилипенковского кабинета, и в знакомом запахе пота, оружия и «послявчерашнего» перегара вошёл тот же самый милиционер из государственной автомобильной инспекции, который в прошлом году осенью остановил засранный пилипенковский фургончик, набитый нами – приговорёнными к смерти, – и слупил с Пилипенко десять долларов, да ещё и обозвал их с Васькой по- всякому!

Ох, умная сволочь – этот Пилипенко! Все его пророчества сбываются – настало время наконец и для Пилипенков! Ещё год-два, он и в президенты баллотироваться будет…

Милиционер вошёл в гражданском, но встал по стойке «смирно», приложил руку к форменной милицейской шапке-ушанке, только без кокарды, и знакомым хриплым голосом доложил:

– Слушаю, Иван Афанасьевич!

– Вот, Митя, твой Клиент из ФыыРГе, с самого Мюнхену. Вот евонный телефон. Гля сюда: эту кнопочку натиснешь – сразу с Мюнхеном соединяет, с ихней переводчицей. Она тебе будет говорить – куда ехать, чего клиент хочет. Мы с тобой это уже вчера прорабатывали. Понял?

– Так точно!

– За кажный ихний волосок, – Пилипенко снова мизинчиком показал на меня, – головой отвечаешь. Надо будет применять оружие – применяй. Отмажу по всем статьям. Ты меня знаешь!..

– Так точно!

– Вот ихняя сумка, ихний телефон. Ложи телефон в сумку, Клиента – туда же, и счас поезжай на Гражданку, на проспект Науки к шашлычной. Там Клиент сам сориентируется. И глаз с него не спускай, Митя! И слова всякие употреблять не вздумай! И только на вы!

– Так точно, Иван Афанасьевич!

– Выполняй.

Милиционер Митя положил мой телефон в сумку и хотел было взять меня на руки, но я сам впрыгнул в сумку и уселся там.

– Во, бля, какая животная умная!.. – не удержался Митя.

– Я тебе что про разные слова говорил?! – заорал на него Пилипенко. – Извинись немедленно!

– Извиняюсь, – буркнул Митя, взял сумку и вышел вместе со мной из кабинета Пилипенко.

Чёрная «Волга» блистала чистотой и благоухала Митиными запахами.

Мы ехали по зимнему Ленингра… Тьфу, чёрт! Мы ехали по зимнему Санкт-Петербургу, и внутри меня от волнения всё дребезжало, и я был в таком нервном напряжении, что временами, когда мы останавливались под красным светофором, мне казалось, что я сейчас выпрыгну из машины и помчусь на всех своих четырех лапах вперёд, чтобы как можно быстрее добраться до нашего с Шурой дома!..

Наверное, моё состояние как-то передалось милиционеру Мите, потому что он, с величайшим трудом удерживаясь от матюгов, вдруг сказал мне вслух:

– Ну,… прямо не знаю, что… сегодня со мной?!… Может, вчера перебрал…? А может, наоборот…?

И тут я неожиданно понял, что если я своим нервным состоянием смог так вздрючить этого, казалось бы, толстокожего Митю, значит… Значит, мы с ним случайно настроились на ОДНУ ВОЛНУ! Вот так номер! А это значит, что…

А-а-а… Чем чёрт не шутит! И под очередным светофором, чтобы с Митей ничего не случилось во время движения, я пустил первый «пробный шар»: я вылез из сумки, сел на спинку переднего пассажирского сиденья, точно так же, как я обычно сидел в нашей громадной «вольво» – у правого уха Водилы, и осторожно сказал Мите по-шелдрейсовски:

– Митя…

Митя удивлённо оглянулся назад, никого не увидел и стал осматривать все машины, стоявшие рядом под светофором. Искал – кто это его позвал?..

– Митя, – повторил я. – Не пугайся. Это я с тобой разговариваю – Кот из Мюнхена.

– Да ты чё-о-о-о?! – в ужасе завопил Митя.

– Точно, – мягко произнёс я.

– Ох, бля-а-а… – Митя открыл рот и снял руки с рулевого колёса.

Над нами уже давно горел зелёный свет, всю Петроградскую сторону разрывал возмущённый хор автомобильных сигналов за нашей спиной, а Митя всё никак не мог сдвинуться с места, пока я не сказал ему: