ждали.

– Привет, – поздоровался человек в черном. – Не ждали?

– Здравствуйте, сэр.

– Вы знаете этого человека? – Чекист показал фотографию старика в белом тюрбане.

– Конечно, это Первый, или Бин Лашен. Террорист. Двойника которого убили.

– Откуда ты знаешь, что это был двойник?! – Разведчик даже встрепенулся и подозрительно взглянул на Кемпла.

– Так вы сами сказали лейтенанту Джереми, что он с вероятностью семьдесят процентов – двойник. А я тогда неподалеку был.

– И правда. Теперь я вспоминаю, что валялся там какой-то оборванец... так это был ты?

– Так точно.

– Ну и ладно. Продолжим...

Человек из военной разведки еще долго задавал Михе Кемплу различные вопросы, в том числе и о том, при каких обстоятельствах состоялось их знакомство с артиллеристом. Пытался проводить какие-то не совсем понятные параллели, пытаясь запутать и сбить Миху с толку. К концу беседы Миха начал сомневаться уже в том, что его действительно зовут Михой Кемплом, а не, скажем, Мусой Кимберджиевым и что он не шпион сепаратистов, затесавшийся в ряды вооруженных сил Северного Союза и изнутри вынюхивающий важнейшие тайны.

После допроса Миха чувствовал себя выжатым как лимон. Разведчик вроде бы и не курил, но после него в палате еще долго оставался прогорклый табачный запах, который Кемпл не выносил, и снова решил прогуляться.

На этот раз ноги принесли его в отделение интенсивной терапии, где он увидел солдата, что помог ему навести на базу сепаратистов удар орбитальной артиллерии. Ноги раненого были загипсованы и через специальные крепления на гипсе удерживались тросами на весу.

– Ну как он? – спросил Миха у дежурного доктора, делавшего обход.

– Жить будет, а вот служить – уже нет.

Доктор ушел, а сзади раздался голос:

– Его обратно отправят.

– Куда?

– В тюрьму.

– Но почему? Он же проявил смелость, находчивость, пожертвовал своей жизнью, наконец. Могли бы за это и выселить на свободное поселение вне федеральной зоны.

– За перечисленные заслуги ему, может быть, и скинут пару лет, но не отпустят.

– Понятно.

Миха ушел. Теперь он не хотел отвечать на ежедневный вопрос доктора: «На что жалуетесь?». Кемпл раньше подумывал рассказать о мучившем его «белом сне», когда он отключался и оказывался в белой комнате, кстати, очень похожей на ту больничную палату, где лежал наводчик. Но теперь решил этого не делать, понимая, что вдумчиво им заниматься не станут. «А вот хрен вам, – с неожиданной злостью подумал Миха, – ничего не расскажу! А то комиссуете меня по состоянию здоровья, и сидеть мне оставшийся срок в той чертовой тюрьме».

Миха шел по коридору, когда услышал знакомый голос; говорившие спускались по лестнице.

– Сдается мне, Крэг, что нам подсунули этого гада, как на блюдечке. Окурок на дороге, уж больно это непрофессионально. Подставой за километр воняет.

– Но зачем им это, Ник?

– А поди разбери, что у них там на уме; может, отвлечь от чего-то более крупного хотели.

– Взрыва шахты?

– Я думаю, что нет, и взрыв шахты тоже отвлекающий маневр. От чего-то еще более крупного. Больше, чем простая шахта.

– Но от чего?

– Не знаю. Но нутром чую, дело нечисто.

– Может, и так, сержант. Но лучше, чтобы ты ошибался.

– Тут вы правы, лейтенант.

Миха увидел спустившихся и понял, что не ошибся, память не подвела.

– Сэр, лейтенант Джереми, – позвал Миха.

– Что тебе, солдат? А, это ты. – Лейтенант узнал Кемпла. – Слушай, все хочу спросить, что это за сигары такие, «Укус барракуды»? Попробовать хочу, люблю хороший табак, знаешь ли.

– Лучше не стоит, сэр.

– Почему? Курение опасно для здоровья? – Лейтенант с сержантом засмеялись.

– Для жизни, сэр. От одной пачки таких сигар загнулись больше ста пятидесяти бородачей и рухнула целая скала.

У Джереми с Борисовым округлились глаза: до них с трудом, но стало доходить. Наконец лейтенант сказал:

– Крейсер «Барракуда»?

– Вы правы, сэр.

– Как же я раньше не догадался! – воскликнул лейтенант и хлопнул себя по колену. – Ладно, солдат, что ты хотел?

– Я хочу стать «берсерком».

Сержант с сомнением посмотрел на Кемпла... впрочем, лейтенант глянул так же, но не стал отговаривать или пугать: наверное, вспоминал, как сам вербовался в этот элитный отряд. Он просто сказал:

– Пиши рапорт в штаб, там посмотрим; может, я тебя даже в свою группу возьму. Если, конечно, выдержишь обучение.

– Спасибо, сэр.

– Пустяки.

Миха почти бегом вернулся в палату и принялся писать рапорт.

– Ты чего пишешь? – спросил Медведь. Он быстро шел на поправку.

– Пишу рапорт о переводе.

– Ни черта себе перевод! – воскликнул Медведь, вырвав лист бумаги из-под ручки Кемпла. – Отряд «Берсерк». Лихо!

– Отдай!

– Держи. – Медведь протянул лист обратно. – У тебя не найдется еще один листок?

– Зачем?

– С тобой пойду.

Первый узнал о гибели своего двойника еще до того, как его труп был доставлен в морг военной разведки, и начали проводить полноценную идентификацию. Но буквально за час до гибели двойника он получил его подробный доклад. Из которого следовало, что все получилось как нельзя лучше, хотя потери превысили предполагаемые. Но это было уже издержками войны, и он ими не сильно опечалился, как и потерей двойника.

Предстояло воплощать вторую часть задуманного плана, но для этого требовалось разрешение самого верховного имеема – Палладина Батами. Тот обитал на одной из центральных планет, принадлежащих арабийцам, кем, собственно, и был Палладин.

Необходимые деньги Первый мог снять со счетов самостоятельно, но единовременное использование таких крупных сумм следовало обсудить с имеемом.

– Асымбай.

– Говори, уважаемый.

– Сегодня мы отправляемся в долгий путь. Приготовь все необходимое.

– Слушаюсь.

Личный и преданный как собака охранник ушел, а Бин Лашен продолжал размышлять. А подумать было