Ученики пробудились от блеска Христова. Петр озадачил Христа одержимостью слова: — Здесь бы нам жить, предаваясь блаженной судьбе! Сделать три кущи. Одну бы забрал Ты Себе, А Моисей и пророк Илия, и святые Пусть бы забрали по жребию все остальные… — Так говорил он, не ведая, что говорил, Словно голодный пустое в порожнем варил. Но разошлись небеса, и пустое сгустилось В белое облако, и на вершину спустилось, И широко осенило людей. И вошли В облако люди, не чуя ногами земли, И задрожали, и каждый телесный их волос Вздрогнул от страха… И был им из облака голос: — Се Мой Возлюбленный Сын, и Его Одного Слушайте, люди и присные мира сего!..— Пётр обомлел, Иоанн обезумел, а третий Был разнесён, яко дым, дуновеньем столетий. Вера, вперёд! Впереди неизвестность и страх. С учениками Христос очутился в горах. Ирод Антипа спустил с недреманного ока Лютых собак по следам молодого пророка. Лай далеко — только звон отдается в ушах. Вот и рубеж! До спасенья всего один шаг. Но удержала людей вероломная робость — Перед глазами разверзлась бездонная пропасть. И увидали они свой последний предел, И поредели их мысли, и дух поредел, И на скрижалях святых письмена поредели. Молвил Христос: — Не ко времени вы оробели. Легкий на веру — на лёгкую ногу тяжёл. Вот испытанье! Кто верит, за Мной! — и пошёл По воздусям через пропасть, и шаг был широким. Но испытанье на веру казалось жестоким. Пётр задрожал, Иоанн зашатался, Фома Пал на колени, Иуда смутился весьма. А остальные глазами и духом облезли И на мгновение мира как будто исчезли. Пыль от Христовых подошв чуть туманила падь. Это заметил Фома и стал хворост сбирать. Ум поводырь: ни к чему или к яме подводит. Глянул Фома, а Христос к тому краю подходит. Хвороста груду взвалил на плечо и пошёл По воздусям, хоть и был с этой ношей тяжёл. Хворост бросал и по хворосту шёл через пропасть И приговаривал: — Боже, умерь мою робость, Что пробирает до самых костей, как мороз…— И оглянулся на треск этой веры Христос. Люди тянулись вослед за Фомой через пропасть, Хворост под ними трещал, заглушая их робость, Что пробирала до самых костей, как мороз… — Ай да Фома! Ай да ум! — рассмеялся Христос И протянул ему руку с крутого обрыва. Принял Фома эту руку и вышел счастливо. Вышел последним Иуда, и сразу за ним Мост обвалился, и вышел из пропасти дым… Обнял Христос по дороге Фому и на ухо Что-то ему прошептал не для смертного слуха, Ибо Фома очень долго стоял посторонь И выходил из ушей его дым и огонь. — Что Он сказал? — любопытные люди пытали Долго Фому. Он ответил в глубокой печали: — Только три слова сказал не для мира сего…— Больше они не пытались узнать ничего. Эти слова затерялись под спудом поэмы. Жаль, что искатели слепы, и глухи, и немы… Видел Христос Утешителя скорбных людей: Он над водою носился, как пух лебедей. Видел Христос на мгновенье, что мира короче, Дьявола, спадшего с неба, как молнию ночи… Лазарь уснул. Уже четверо суток прошло. Вечный покой сном и духом разит тяжело. То не морозы до самых костей пробирают, То не мотыги усохшее поле копают, То не рабыни моченые льны теребят, — Это по Лазарю бедные сестры скорбят. Встал перед ними Христос в подорожной печали. — Поздно явился, Сын Божий, — они прошептали.— Радости наши плакучей травой полегли, Глазыньки наши горючей росой потекли. Был бы Ты рядом, наш брат не заснул бы навеки…— И прослезился Христос о земном человеке. Долгой слезой Он сердца их не стал бередить, Встал и сказал: — Я пришёл, чтоб его разбудить. Где он лежит?.. — И пещеру Ему показали. Он отвалил от неё серый камень печали. Сумрачный дух из пещеры клубами пошёл И помрачил на худое мгновение дол. Голос Христа, как сияющий луч, преломился: — Лазарь, восстань и явись!.. — Он восстал и явился. Жмурясь от света, предстал в гробовых пеленах. Обнял живых, осыпая невидимый прах. Ропот народа пошёл во все стороны света:
