Мне оставался позор — я пошла по рукам… — Так упрекала, и слёзы текли по щекам. Вытерла слёзы она, как струистую муку, И обнажила она свою влажную руку, И занесла на Христа она руку свою… То не скатилось яйцо в голубином раю, То не разбилась в аду окаянная сила — Это пощечина праведный храм огласила! Принял Христос сего мира позор и тщету. — Бей! — произнес и подставил другую щеку. Время обиды прошло, как и всё остальное. — Хватит, — сказала. — Тебе отдала я земное… — Ветхая днями обида стояла, как храм. Вышел Христос, и Мария пошла по пятам. И полюбила Христа, но другою любовью, А остальное омыла слезами и кровью… Он проповедовал людям: — Я свет неземной Миру сему, и кто следовать станет за Мной, Будет ходить не во тьме, а в просвете чудесном… Вот что ещё говорил Он о Царстве Небесном: — Царство Небесное каждому в меру дано. В каждом из вас пребывает незримо оно. Только ищите его хорошо и найдёте… — Тут подошли к Нему люди по духу и плоти И прошептали, как будто по сердцу скребя: — Мы, иудеи, давно уже ищем тебя. — Вижу, — Он молвил, — что вы Авраамово семя. Я с Авраамом беседовал в доброе время. Ищете смерти Моей, но всему Божий срок.— Тут засмеялись они и сказали: — Пророк! Сколько же от роду лет тебе? Тридцать, не боле. Как же ты мог Авраама увидеть дотоле? — Видел, как вас. — Это ложь! — фарисеи взвились. — Мы Авраамово семя, и мы родились Не во хлеву блудодейства, а в лоне Закона!..— Тёмный намёк принял дьявол весьма благосклонно. — Не богохульствуй! — кричали они на Него. — Мы, иудеи, имеем Отца одного — Господа Бога!.. — Христос им ответствовал строго: — Это не ложь! Я пришёл к вам от Господа Бога И говорю вам, как гром среди ясного дня, Но не желаете вы даже слышать Меня. Истинно, истинно всем говорю до едина: Если б имели Отца, то имели бы Сына. Дьявол отец ваш. И знайте: когда сей отец Ложь говорит, он своё говорит, ибо лжец. Лжец и отец всякой лжи и любого сомненья!.. — Громко вопя, фарисеи взялись за каменья — Окаменели их руки, и сами они Окаменели, но вечно остались в тени. Враг оценил и Христа, и Его милосердье: — Ну, ничего. Это всё-таки тоже бессмертье… — Только Фома размышлял в стороне: — Ей-же-ей! Что это значит? Он матери старше своей!.. — Глухо об этом рыдали народные хоры, И рокотали речные долины и горы. Имя Христа излетало, как голубь, из уст. Слава Его распускалась, как розовый куст. Зависть и злоба, как чёрные свечи, зияли. Он проходил — и следы Его долго сияли. И навсегда превращались в святые места. Он проходил — и везде узнавали Христа. Тихие розы шипами Его задевали, Старые женщины руки Ему целовали И восклицали, извилистым сердцем любя: — Благословенны сосцы, что питали Тебя!..— Праздная площадь полна ликованья и гула. Сблизились люди, но близко и зависть шагнула, В тесной молве, как глухая крапива, ожгла. Вдруг Он почувствовал: часть Его силы ушла. Остановился Христос во мгновение ока: Площадь мала, а народное море широко. Остановился и взором окинул людей: — Кто-то сейчас прикоснулся к одежде Моей!..— То не волна проходящую лодку хватает, То не медведица сладкую борть обирает, То не слеза точку смысла смывает с листа, — Это вдова прикоснулась к одежде Христа И первый раз в голубые глаза поглядела И прошептала, как будто сова пролетела: — Я прикоснулась к священной одежде Твоей, Ибо хотела по вере убогой своей Через неё исцелить дорогое дитяти, Что умирает сейчас на холодной полати…— Солнце и месяц стояли в святых небесах. Вера и слёзы сверкали в безумных глазах. Сын человеческий молвил: — Счастливая мати! Верой своей ты спасла дорогое дитяти. Он уже встал и стоит у раскрытых дверей И прогоняет ворон помаваньем бровей… — Смолк Его голос. И только на дальней полати Старость седая звала свою смерть, как дитяти. То не сова обронила перо на лету — То благодарная мать поклонилась Христу…
