Тяжко подумать. И это в святую субботу! Несусветимо! И нет на него укороту.— Бедный Иосиф на речку пошёл и, узрев Несусветимое, впал против сына во гнев. Мальчик не слушал, глаза его странно блестели. — Птицы, летите! — он крикнул, и те улетели. Мальчик сидел у воды на кремнистой гряде И созерцал паука, что скользил по воде. Плавно скользил, а под ним, позлащённая светом, Бездна зияла — паук и не думал об этом. Вздох паука на мгновенье напряг тишину, Склюнула рыба его и ушла в глубину. Мальчик глядел и не видел… И легче эфира Было скольженье по глади бездонного мира… Было однажды виденье средь белого дня. В образе странника, пыль против ветра гоня, Дьявол принёс ему зеркало во искушенье. Мальчик пощупал рукою своё отраженье. — Господи! Кто это? — он произнёс наконец. — Царь Иудейский! — А где его царский венец? — Странник ответил уклончиво: — Где-то в пустыне, Где первородная пара блуждает поныне, Где с караваном в Египет бежал твой отец, Где-то в пустыне растёт твой терновый венец…— Мальчик отпрянул — на зеркало пламя упало И раскололо его, и виденье пропало. Ратные люди играют огнём и мечом. Мирное детство играет весёлым мячом. Дети мячом запустили в Христово оконце, Он поглядел и увидел, что мяч — это солнце. Мяч на лету загорелся — горящим мячом Детство играло — всё было ему нипочем. День отдыхает в тени золотого кумира, Дьявол играет горящей изнанкою мира. В камешки дети играли вечерней порой, Только Христос увлечён был другою игрой. В небо глядел, и в глазах у него полыхало. Белыми звёздами синее небо играло. Дети его окликали. Он в небо глядел. В серые камешки с ними играть не хотел. Дети на крыше играли — один оступился, Пал на кремнистую землю и насмерть разбился. Звёзды и камни стремглав поменяли места. Все убежали, оставив на крыше Христа. И на него накатилась хула Назарета: — Ты его с крыши столкнул и ответишь за это! — Мальчик сказал по убогости мира сего: — Это судьба. Я не сталкивал с крыши его.— Но зашумела сильнее толпа Назарета: — Ты заказал долго жить и ответишь за это! — Он не ответил и молча на землю сошёл, Встал подле мёртвого тела и руку возвёл: — Встань и скажи, что тебя я не сталкивал с крыши!.. — Встал жив-здоров и сказал, словно молния свыше: — Ты не столкнул меня с крыши, а поднял с земли!.. — Чудные эти мгновенья людей потрясли, Только старейшины дело не так разумели… Долго об этом священные кедры шумели. Звонкая птица пила заревую росу. Мальчик набрёл на большой муравейник в лесу. Напоминал муравейник по сущему виду Шапку волхва или в знойных песках пирамиду. Всяк, кто видал в неустанном труде муравья, В сердце сказал: «Все мы, Господи, люди твоя». Плотная жизнь копошится, кропает, хватает, Разум блестит, но дыханья ему не хватает. Глядя на это, вздохнула простая душа: — Божья премудрость построила дом — и ушла… Часто детей собирал он в долине чудесной И говорил им о жизни земной и небесной… — Вы постояльцы на этой земле и окрест. Дом ваш на небе! — и поднял на небо свой перст. Мальчики слушали и принимали сурово. Девочки слушали, не понимая ни слова, И загляделись в его голубые глаза. Тут-то и села на палец ему стрекоза. И захихикали девочки, и зазвенели. Он замолчал, а они на него не смотрели. Гневно сверкнули его голубые глаза, Он поглядел и увидел: сидит стрекоза! И засмеялся, как лёгкий земной постоялец: — Экие женщины! Вам покажи только палец! — Я научу тебя буквам, — учитель сказал. — Аз — это первая буква, начало начал.— Мальчик спросил у него: — Что такое начало?..— И от вопроса учитель смутился немало. — После узнаешь, — учитель помедля сказал. —
