Отстрел гобблеров… ну, может быть, почему нет… И опять вопрос: если мы все заражены, почему я так хорошо себя чувствую? Надо бы хоть температурой маяться для приличия, или ещё что. Или не заражён пока?

Так, «думой тяжкою томим», я дошёл до клаб-хауса. На стоянке перед ним стояло лишь несколько гольф-картов[34] и один серый «Додж Рэм 3500» — огромный пикап с раздутым длинным кузовом и двойными задними колёсами. Двери бара светились, и я вошёл внутрь, толкнув створки. И удивился многолюдству: здесь словно собралась половина населения Койотовой Купальни. Напряжение сбрасывают, что ли?

Было шумно, играла музыка, даже сидячих мест для всех не хватало — многие просто стояли со стаканами и пивными кружками в руках. Были и мужчины, и женщины, все вели себя шумно, слышались смех и крики.

Многие были с оружием, но сложили его на столик у входа, где собралась немалая куча. Видать, Скотт, высокий тощий блондин, который был сегодня за бармена, настоял на соблюдении закона для посетителей[35]. Но вдруг я заметил, что и сам откровенно завидую веселящимся. После последних моих приключений кружка- другая пивка, да ещё на рюмку чего-то крепкого, какой-нибудь «шот», показались мне чуть ли не пределом возможного в человеческих желаниях. Как неплохо было бы… а потом потолкаться в баре, поговорить со случайными собутыльниками о ерунде… чтобы не говорить о том, что на самом деле происходит вокруг. Неплохо было бы.

Я сглотнул слюну и направился к троим сидящим в углу за столиком и попивавшим колу. Одного из них я знал — Серхио Рамиреса, который жил через один дом от меня и работал в Первом городском банке Юмы. Несмотря на конторскую профессию, Серхио был хорошим спортсменом, а заодно и большим любителем пострелять. Мы регулярно сталкивались с ним на стрельбище, а несколько раз даже катались туда вместе. Сейчас он был одет в городской камуфляж серо-бело-чёрных оттенков, а у стены стояла винтовка «Винчестер 70» с мощной оптикой и сошками.

— Привет! — поздоровался я с ополченцами. — Том прислал меня к вам в подкрепление.

— Отлично, садись! — приподнявшись, пожал мне руку Серхио, отодвигая стул.

Я оказался между молодым бледнокожим парнем с чёрными короткими кудрявыми волосами, флегматично попивавшим колу, и средних лет худым дядькой, молча жевавшим сэндвич с индейкой, причём так сосредоточенно, словно он управлял космическим кораблём.

— Знакомьтесь. Это Андре. А это Майк и Боб, — представил нас друг другу Серхио.

Меня вообще все давно называли Андре, а я перестал их поправлять. Слишком утомительным оказалось каждый раз диктовать по буквам, как тебя зовут, и объяснять: «Finish with Y», — когда пишут твоё имя. Причём в большинстве случаев норовили закончить не с «уай», а с буквой «ай», на итальянский манер.

Мы обменялись рукопожатиями. К нашему столику подошёл Скотт, и я попросил у него клаб-сэндвич с салатом. Он удалился, а я спросил у Серхио, что у нас за задачи.

— Простые, — чуть пожал он плечами. — Если вот эта штука затребует помощи, мы выбегаем отсюда и чешем с адской силой к грузовику. Боб садится за руль, а остальные забрасывают свои задницы в кузов, и он везёт нас туда, откуда взмолились о помощи. А там действуем по обстоятельствам.

При этом он достал из кармана портативную радиостанцию «Моторола».

— Надо бы вообще обеспечиться связью, — сказал я. — Так не годится, когда одно радио на группу.

— Том завтра организует сбор денег в посёлке, и купим. А пока мобильные.

— Мобильные хороши издалека и без спешки, — сказал я наставительно, словно был тут самым большим специалистом. — А если дойдёт до драки, как друг с другом координировать действия?

— Да всё понятно, — отмахнулся Серхио. — Думаю, Том решит проблему. Нам главное сейчас — наш двор защитить от других мальчиков. А то могут прийти отобрать игрушки и растоптать куличики в песочнице.

— Так быстро? — удивился я.

— Мы тоже удивились, узнав, что такие случаи уже были. Был настоящий погром в Сомертоне, и разнесли половину складов в промзоне Сан-Луиса.

— Сан-луисские банды?

— На складах — банды, верно, — кивнул Серхио. — Настоящий налёт устроили, но никого не убили, только вывезли имущество. А в Сомертоне люди из трейлерных парков постарались. Дошло до убитых с обеих сторон, а пожар тушили почти до вечера — подожгли город в нескольких местах.

— Они вооружены?

— Кое-как, но вооружены. А в Сомертоне они разгромили ломбард, взяли там десятка три винтовок и кучу пистолетов с дробовиками. И с убитых что-то взяли, так что банда стала зубастой.

— И куда делись?

— Покатили куда-то в сторону Ранчо Линч. Машин двадцать, по слухам.

— Кстати… — вскинулся я. — Обещают ввести военное положение, я ещё днём слышал.

— Ты отстал от жизни, пока шёл сюда, — дожевав сэндвич, вступил в разговор Боб. — Его ввели десять минут назад. Министр обороны выступил по телевидению с речью на тридцать секунд.

— И что сказал?

— Сказал, что все гражданские права отменяются, армия имеет право войти куда угодно, забрать что угодно и увезти кого угодно куда им будет угодно. Право собственности тоже правом не считается.

— А про дороги и аэропорты что-то сказал? — спросил я о животрепещущем.

— Сказал, — кивнул Боб. — На дорогах будут блоки, всех будут проверять на что-то там, а полёты запрещены. Кто полетит без разрешения военных властей — собьют. Запрещены переезды из штата в штат, да и границы округов пересекать без нужды не рекомендуется. Объявлен призыв в национальную гвардию.

— Ну, про гвардию я уже слышал, — кивнул я. — А вот всё остальное — новости.

— Вопрос только в одном: кто будет выставлять блоки по всей стране? Где столько войск взять, учитывая, сколько их ещё в других странах? — заговорил Майк. — Я служил в Германии и знаю, что там куча наших. А в Ираке?

— Наверное, рассчитывают на национальную гвардию, — сказал Серхио. — О призыве резервистов что-то говорили?

— Нет, — мотнул головой Боб. — Думают, наверное, что через национальную гвардию всё пойдёт быстрее.

— Национальная гвардия — это хорошо, — согласился я. — Важно только одно: а по домам они не разойдутся, получив оружие и технику?

— Почему это? — удивился моему заявлению Майк.

— Сам посуди. Ты служил в армии, верно?

— Служил, — кивнул он. — В Германии танкистом.

— Хорошо. А теперь представь, что служишь ты, например… в Таксоне. Представил?

— А что? Неплохо, — засмеялся Майк.

— Я тоже так думаю. Близко, в выходные — со своей девчонкой и друзьями. Верно?

— Вроде того.

— И вот начинает чёрт знает что твориться в стране. Мертвецы оживают и безобразничают на заднем дворе твоей мамы, пачкают стены, воруют бельё и через окно грозят её покусать. Она звонит тебе и жалуется на них, а ротный тебе говорит, чтобы ты не заморачивался, а ехал очищать задние дворы в Скоттсдейле, потому что тамошние жители платят больше налогов и бельё у них дороже. Твои действия?

Майк заметно растерялся, помолчал, почёсывая в затылке. Никто в разговор не вмешивался.

— Гм… ну… даже не знаю… — протянул Майк в конце концов.

— Видишь? — развёл я руками, показывая, что он влип. — А мы говорим о солдате регулярной армии. А теперь представь национальную гвардию, которая по своей сути такое же ополчение, как мы здесь. Все люди семейные, живут поблизости, ситуацию видят своими глазами. Как ты думаешь, чем это закончится?

Майк промолчал, но ответил Боб:

— Кто знает, кто знает. Но твоя картина выглядит реальной. Могут и разбежаться по домам, особенно если власть не сможет взять ситуацию под контроль. Пойдут защищать каждый свой дворик.

Скотт принёс тарелку с четырьмя небольшими треугольными сэндвичами, проколотыми деревянными зубочистками.

— Угощайся, — сказал он, потом добавил: — А вот чем буду кормить людей завтра — уже не знаю. Поставщики к нам ездить перестали, так что завтра-послезавтра не останется ни еды, ни пива.

Сделав это заявление, он ушёл за стойку, а я сказал:

— Видите? И у меня дома в холодильнике мышь повесилась. Хозяйственная деятельность замерла. Не будет еды — и всей нашей местной обороне грош цена. Друг друга съедим.

Это моё заявление словно громом всех ударило. Похоже, о еде никто не подумал. Привыкли, что еда живёт в «Кей-Марте», откуда её надо привезти. Глубже никто не смотрел. Но это американцы, с ними всё понятно. А я о чём думал? Хорошо, собирался улетать, но по всему остальному-то я поразмыслил, что делать, если не улечу, а насчёт еды… Вот сейчас: нет еды в холодильнике — поем в баре. А в баре она откуда браться должна? Эх, цивилизация наша…

А сэндвичи, к слову, здесь делать умеют. Я вообще небольшой до них охотник, а здесь всегда заказываю. Обидно будет, если сырьё для них иссякнет. Чёрт, и выпить до завтра нельзя, потому как на службе, а хочется-а-а-а…

Спокойствие, к моему удивлению, длилось недолго. Не ожидал я, что всё начнётся так скоро — делал поправку на то, что люди не сразу пустятся во все тяжкие. А они возьми да и пустись. Сначала скороговоркой заговорила рация, требуя помощи, а затем со стороны пикета у моста затрещали выстрелы, становясь всё чаще и превращаясь в добротную перестрелку. А мы наперегонки бросились к «доджу».

Боб завёл машину, мы повалились в кузов, уже почти на ходу, и нас всех смело к заднему бору по скользкой рифлёной поверхности от рывка с места. Кое-как вцепившись в металлический борт, я добрался до кабины, перегнулся и закричал увлечённо давившему на газ Бобу:

— К блоку не езди, сверни на Колорадо — и прямо на четвёртую лунку!

— Почему? — не понял Боб.

— Во фланг ударим!

А как они хотели — шашки наголо и в драку? Для этого большого ума не надо. А на наш блок могли выйти только от шоссе — другого пути нет. Через канал быстро не перебраться, даже пешком, к тому же у нас на Канал-авеню ещё дозор: заметят попытку форсирования. Если бы перешли раньше, то этот патруль тоже вёл бы огонь, а там пока тихо.

Несколько домов между полем четвёртой лунки и Канал-авеню в любом случае дадут хорошую позицию. Главное — до них добраться без происшествий, то есть просто пока ни во что не врезаться.

Не врезались, Боб вёл машину быстро, но аккуратно, не горячился. Проломил бампером живую изгородь, скатился на поле, безжалостно разрывая зубастыми колёсами дёрн, вылетел на параллельную улицу и дал по тормозам.

— Куда?