Несколько человек появились с другой стороны коридора, и первым на их пути оказался Ники.

Один из них, сжимавший в руках дробовик, опередил остальных на полшага. Вместо того, чтобы выстрелить, он перехватил ружье за ствол и размахнулся, намереваясь врезать Ники прикладом по черепу. Спасая голову, Ники присел, и тут перед глазами у него оказалась живот, перетянутый ремнем. У Ники даже хватило времени подумать, куда бить — выше или ниже пряжки… Время в драке течет неадекватно.

Он бы еще долго так думал, но рефлексы оказались сильнее, и следующее, что он созерцал, был его собственный кулак, сминающий тело противника в районе солнечного сплетения.

Ники оказался джентльменом.

— Ух, — как-то устало сказал Ники.

Кулак продолжал двигаться дальше, вдавливая внутренности, человек, которому эти внутренности принадлежали, по инерции двигался навстречу боли, а дробовик, прикладом которого он только что собирался разбить голову Ники, полетел вперед.

Дробовик пролетел как раз над макушкой, а тут вдруг Маша, стоявший позади, поймала оружие. Мгновение она стоял неподвижно, удивленная, как это ловко у нее получилось.

— Стоять, суки! — заорала вдруг она, потрясая дробовиком.

Трик-трак.

Это дробовик в ее руках будто бы самостоятельно проделал движение вверх-вниз, дослав патрон.

И грохнул выстрел.

— Убедительно, — Ники обвел глазами замерших охранников.

— Бони и Клайд, — заметил Николай. — Не помню только, кто из них был девицей?

А Маша стояла с ружьем на вытянутых руках, вся обсыпанная штукатуркой, которую сбила с потолка дробь.

— Ну я, я, я, — с горячностью признавался Ники, как будто долго терпел. — Я водил вас всех за нос это время. Это я был тем самым актером-двойником, который летал в Цюрих. И я был похож на того мужика, что на фотографии. И я стащил эту фотографию, когда увидел ее среди вещей сыщика.

— Ну, об этом я и сам догадался — заметил Николай. — Только всего, что похож на фотографию? Только и всего, что был актером-двойником?

— Нет, — нехотя ответил Ники. — Там похитрее пьеса разыгрывалась. Падлы, козлы, — он смачно плюнул на пол. — Эта сука, которая меня ангажировала, сказала, что собираются снимать какой-то рекламный клип. А потом со мной встретился спонсор, хмырь в синем костюме и сказал, что если я не сделаю того, что он задумал…

Проинструктировал, блин. В общем, никакими съемками не пахло. Пахло довольно скверно.

— Ну и как же тебя проинструктировали?

— В Цюрихе, в мотеле, не помню названия, взять у портье ключи, подняться в номер и забрать вещи. А потом выписаться из отеля, причем вести себя так, чтобы запомнили. Воспользоваться документами мужика, чьи вещи я стащил, — он посмотрел на Николая, — и переехать в Австрию. Дальше — в Германию, Францию. Использовать шенгенскую визу на полную катушку, у того она была, а потом еще попутешествовать по миру, в свое удовольствие. Вместе с документами мне отдавали и кредитные карточки двойника. Все могло быть клево, понятно? Но только…

— Что — только, — переспросил Николай.

— Среди вещей, которые я забрал в гостинице, не оказалось чемодана. Им был нужен чемодан…

— Чемодан с деньгами, такими раскрашенными бумажками, которые можно обменять на все, что угодно, — подсказал Николай. А ты не задумывался, что сталось с тем, чьим двойником ты был? С тем, кто вез этот чемодан с печатной продукцией.

— Нет… то есть, я не собирался задумываться. Мне всучили его документы взамен моих и посоветовали никогда и никому не попадаться на глаза.

— Твоего двойника должны были убить в этом гребаном Цюрихе, — предположил Николай.

— Но зачем понадобился двойник? — растеряно спросила Маша. — Чтобы запутать швейцарскую полицию?

— И не только полицию. Тот человек был всего лишь курьер, а хозяин денег — ты что думаешь, он не стал бы искать, не захотел бы вернуть украденное? — пояснил Ники.

— Стал бы, — согласился Николай. — У меня однажды монетка в щель закатилась, так я ее пол дня оттуда вытаскивал. Нужно было создать видимость, что курьер сбежал с деньгами. Вот зачем и потребовался двойник. Вы поменялись местами. И документами — тоже. Потом полиция должна была обнаружить труп стриптизера из России. Но это был бы не твой труп, Ники, а курьера. Вы же похожи, и на документах — одно лицо! Полиция начинает расследовать это убийство. И никому не придет в голову связать появление трупа «стриптизера» с побывавшим в то же время и в том же городе бизнесменом из той же страны — курьером. Мало ли их, русских бизнесменов шляется по Цюриху?

— Вот видишь…

— Стороннему наблюдателю, — продолжал Николай, — ни в жисть не догадаться, что два события между собой связаны. Полиция будет искать преступника среди посетителей ночных клубов, наркоманов и геев, короче, кто мог пришить стриптизера. А хозяин денег, в свою очередь, безуспешно ищет курьера, который украл деньги… Хозяину тоже в голову не придет сличать фотографии сбежавшего курьера с убитым каким-то там стриптизером.

— Мне бы не пришло. В голову, — призналась Маша.

— Вы поменялись судьбами, ребята. — продолжил Николай. — Курьера, как его там, Сынка, должны были убить в качестве стриптизера. А тебя, Ники, вместо курьера должны были убить попозже. Конечно, не в Цюрихе, потому что в местном морге могли бы и сравнить ваши портреты. Тебя убили бы где-нибудь во время твоего заграничного турне. Скажем, в Бангкоке? Бангкок входил в твои планы? Или на Таити. Хотел бы побывать на Таити? Там неплохо кормят. Так вот, на Таити обнаружили бы труп курьера.

Но на сей раз это уже был бы твой труп, Ники. В результате — два внешне одинаковых трупа: один в Цюрихе, а другой в Бангкоке. Два одинаковых трупа, а какие разные судьбы, — хмыкнул сыщик. Тем временем чемодан с деньгами бесследно бы пропал…

И Маша, и толстяк-распорядитель, и даже охранники слушали монолог Николая, как зачарованные.

— Но как ты выкарабкался, скажи? — попросил Николай. — Почему ты еще живой?

— Господа, — толстяк был предельно вежлив. — Вы не могли бы покинуть наше заведение и продолжить выяснение обстоятельств преступления где-нибудь в другом месте. Тем более убыток от погрома, который вы устроили, составит не менее…

— Какие могут быть счеты между старыми приятелями, — угрюмо возразил Ники.

— Так что никаких взаимных претензий, — подвела итог Маша, продолжавшая сжимать дробовик.

Она хорошо смотрелась с оружием.

— Претензии есть, — возразил Николай, — Пусть кто-нибудь одолжит мне свои штаны.

Не стану же я разгуливать в одном бронежилете?

Охранники расступились, пропуская их.

Они прошли через ресторанный зал, лавируя между перевернутыми столиками, а под подошвами скрипела битая посуда.

— Не верю, что нас так запросто отпустят, пробормотал Ники и в этот момент случайно наступил на устрицу.

Их полно валялось под ногами, рассыпавшихся из упавшего подноса.

Звук, когда раздавливают устричную раковину, получился: «Крэк».

Они уже пересекли ресторанный зал, фойе, и направились в двери, над которой светилась табличка: