Слышались только завывания ветра и звуки барабана, затихающие по мере того, как процессия покидала селение. Один из двух копьеносцев, оставленных охранять Сабана, бросил мешок с водой сквозь решётку, и исчез, а Сабан сжался в углу, обняв руками колени и опустив голову.

Орэнна умрёт. А его будут истязать, ослепят и покалечат. Потому что золото ушло в Рэтэррин.

В Рэтэррине жрецы тоже признали этот день днём Летнего Солнца, и при приближении сумерек племя разожгло костры и начало приготовления к танцам быков и прыжкам через огонь. Дирэввин не принимала участие в этом радостном предвкушении. Она съёжилась в углу хижины Ленгара, скрытая от мужчин за кожаным занавесом. Она была обнажённой. На этом настаивал Ленгар, так как он наслаждался, унижая её, и называя шлюхой из Каталло. Она стала женой Ленгара, вынужденная выйти за него замуж в храме Слаола. Но в последние несколько месяцев любой из друзей Ленгара мог уединиться с ней, и она должна была идти с ними, или рисковала быть избитой. На её лице, плечах и руках было много шрамов, когда они спьяну избивали её. Джегар бил сильнее остальных, потому что она больше всех насмехалась над ним. Она насмехалась над ними всеми, так как это был её лучший способ защиты. Свернувшись калачиком, она лежала на земле за занавесом, и, прислушиваясь к беседе троих мужчин, почувствовала, как ребёнок зашевелился в её животе. Она знала, что это ребёнок Ленгара, и была уверена, что будет сын. Он должен родиться через два-три месяца. Из-за беременности мужчины уже потеряли к ней интерес, но всё ещё оскорбляли её. Ни один, однако, не догадывался о ярости, клокотавшей у неё внутри. Они были уверены, что покорили её.

Трое мужчин в хижине, Ленгар, Джегар и Ваккал, разговаривали о Каталло. Ваккал был предводителем воинов из Сэрмэннина, которые помогли Ленгару захватить власть. Теперь он хвастался голубыми татуировками как у воинов Рэтэррина, и свободно говорил на их языке. Он был одним из тех, кому было позволено уединяться с Дирэввин, когда бы он не пожелал, это было привилегией друзей Ленгара. Ленгар объявил, что Каталло готово для поражения. Племя никак не оправится от смерти Санны, и с её уходом, уверял Ленгар, колдовство, хранившее Каталло, исчезло. «Итак, поздним летом, — сказал Ленгар, — Рэтэррин вновь должен атаковать Каталло, но только на этот раз они сожгут селение своего врага. Они полностью разрушат их огромный храм, сровняют с землёй Священный Холм, и помочатся на могилы их предков».

— Ты слышишь, шлюха? — позвал Джегар. Дирэввин не ответила. — Злобная тварь, — сказал Джегар, и Дирэввин расслышала, как у него заплетается язык, и поняла, что он напился хмельного напитка Чужаков.

— Сегодня, — сказал Ваккал, — в Сэрмэннине сожгут невесту солнца.

— Может быть нам сжечь Дирэввин? — предложил Джегар.

— Слаол не захочет её, — сказал Ленгар. — Отдадим Слаолу шлюху, и он отвернётся от нас.

— Он не поблагодарит нас, — сказал Ваккал, — если мы не будем наблюдать за его заходом сегодня вечером.

На полях Рэтэррина уже были зажжены костры, а мужчины в шкурах быков уже ожидали среди деревянных столбов храма Слаола.

— Мы должны идти, — сказал Ленгар. — Оставайся здесь, шлюха! — крикнул он Дирэввин за занавеску. Он оставил одного из своих молодых воинов в хижине, чтобы охранять ценности, закопанные в полу и под большой стопкой ценных мехов.

— Если эта шлюха будет доставлять тебе проблемы, — сказал Ленгар молодому воину, — избей её!

Воин уселся возле очага. Он был очень молод, но уже имел две голубые татуировки в знак того, что двое воинов из Каталло были убиты им в битве на холмах Мадэна. Как и большинство молодых воинов, он преклонялся перед Ленгаром, потому что новый вождь сделал своих единомышленников богатыми, и заставил все племена бояться воинов из Рэтэррина. Юноша мечтал о собственных стадах и жёнах. Он мечтал о большой собственной хижине, и о героических песнях в честь своих подвигов.

Тихий звук заставил его обернуться, и он увидел, что из-за занавеса показалась Дирэввин. Она стояла на коленях, а когда молодой воин посмотрел на неё, смиренно склонила голову. Она расчесала свои длинные волосы и повесила на шею амулет из янтаря, но осталась обнажённой. Опустив глаза и издавая жалобные звуки, она выползла вперёд, стоя на коленях. Воин непроизвольно бросил взгляд на вход, чтобы посмотреть, не видит ли кто-нибудь, но там никого не было. В Рэтэррине остались только самые старые и больные. Остальные все были в храме Слаола, где мужчины-быки покрывали девушек в честь Слаола.

Стражник следил за приближением Дирэввин. Огонь колыхал тень её маленьких грудей, и освещал её раздувшийся живот. Она подняла взгляд, и в её глазах было выражение огромной печали. Она жалобно заскулила, и поползла вперёд к теплу очага. Воин нахмурился.

— Иди назад, — нервно сказал он.

— Обними меня, — стала умолять она его. — Мне так одиноко. Обними меня.

— Ты должна зайти назад! — настаивал он. Он испугался, что её освещённый беременный живот лопнет, если он силой попытается затолкнуть её обратно за занавеску.

— Обними меня, — снова сказала она и, отодвинув в сторону его копьё, положила левую руку ему на шею. — Пожалуйста, обними меня.

— Нет, — сказал он, — нет.

Он слишком боялся оттолкнуть её, и поэтому позволил ей притянуть свою голову к её голове. Он почувствовал запах её волос.

— Ты должна зайти назад, — повторил он, но Дирэввин протянула правую руку между бедёр, где был зажат бронзовый нож, и резко ударила прямо ему в живот. Глаза воина расширились, у него перехватило дыхание, когда она провернула нож в его внутренностях, и повела его выше в мышцы под лёгкими и в сплетение сосудов в сердце. Она почувствовала, как тёплый ручей его жизни струится по её рукам и ногам. Он пытался оттолкнуть её, но у него уже не хватило сил. Она услышала клокотание у него в горле, увидела, как затуманились его глаза, и впервые с момента возвращения Ленгара почувствовала настоящую радость. Словно неупокоенный дух Санны наполнил её, и эта мысль заставила её замереть, но потом убитый всем своим весом упал на неё, и она выдернула окровавленный нож и толкнула убитого в сторону. Он упал головой в очаг. Его волосы, очень сальные, так как он вытирал пальцы после еды о пряди своих волос, зашипели и ярко вспыхнули в сумраке хижины.

Дирэввин направилась к другому концу хижины. Она подошла к куче мехов, служившей Ленгару постелью, оттащила шкуры в сторону, и начала раскапывать землю окровавленным ножом. Она раскидывала землю, вкапываясь до тех пор, пока нож не коснулся кожи, а затем разгребла землю и вытянула мешочек на свет костра.

Внутри его был один крупный ромб из Сэрмэннина, и два маленьких. Она надеялась, что и всё остальное золото будет здесь, но Ленгар должно быть разделил сокровища и спрятал остальное в другом месте хижины. Ей захотелось разнести всю хижину на части, переворачивая шкуры и расковыривая землю, но и этих трёх ромбиков, несомненно, было достаточно.

Она надела одну из рубах Ленгара, обвязала обувь из кожи вокруг ног, и схватила один из ценных бронзовых мечей Ленгара, висевший на одном из столбов хижины. Она взяла мешочек с тремя золотыми ромбиками и подошла к выходу, где остановилась. Было ещё не очень темно, но она никого не увидела, и, приподняв полы рубахи, вынырнула наружу.

Стражники охраняли оба прохода через высокий вал Рэтэррина, поэтому Дирэввин спустилась в ров между двумя проходами. Этим летом шли дожди, и дно рва было заболоченным, но она прошлёпала через него и забралась на широкую насыпь. Она шла медленно, так как ей нужно было прятаться в тени, но ни один из охраняющих входы воинов не видел её, или возможно Лаханна опекала Дирэввин этой ночью, так как она дошла незамеченной до вершины вала. На мгновение она остановилась там, и повернулась посмотреть на солнце, ярко просвечивающее сквозь прорезь тёмных облаков, темнеющих на юго-западе. Люди танцевали вокруг столбов храма Слаола, а вдалеке в верхней части холма стоял опять заброшенный новый Храм Неба.

Она как кошка зашипела на солнце. Ленгар поклонялся Слаолу, и Слаол стал врагом Дирэввин. Она припала к земле над черепами, увенчивающими насыпь, и плюнула в сторону солнца, окрашивающего разорванные облака красным и золотым. Его сияние внезапно исчезло.