На правом берегу Влтавы, недалеко от старой австрийско-чехословацкой границы, коммунисты еще весною сорок четвертого года создали партизанский отряд имени Яна Жижки. Командовал отрядом бывший офицер чехословацкой армии подпоручик Столичек. Отряд был невелик, его постоянный состав насчитывал всего шестнадцать человек, и десять человек выделял подпольный комитет компартии из ближайшего лесозавода для проведения от- дельных операций. После выполнения задания эти дополнительные силы возвращались к себе на завод и продолжали работать там до следующей значительной операции партизанского отряда.

Осенью отряду удалось связаться по радио со Штабом партизанского движения СССР. Столичек регулярно догладывал о всех столкновениях с немцами, о количестве военнопленных, переправленных к словацким партизанам, и о ликвидации предателей из местного населения, тайно или открыто сотрудничавших с карательными органами немецких оккупантов… Наметив район высадки десанта советских парашютистов в Шумавских горах, генерал Барсуков попросил командование отряда имени Яна Жижки встретить десантников, помочь им устроить постоянную базу в каком-нибудь отдаленном и труднодоступном для немцев районе. Выполняя свой интернациональный долг, чешские партизаны быстро построили несколько землянок и блиндажей на высоком горном склоне, и на самой вершине горы оборудовали узел связи и наблюдательный пункт. Сюда можно было добраться по единственной тропинке, затерявшейся в густом лесу. Лучшего места, для устройства базы и не найдешь.

Первую группу десантников, высадившихся на лугу в десяти километрах от будущей базы, встретил сам Столичек с группой партизан. Ящики с боеприпасами, тяжелое вооружение и запасы продовольствия пришлось навьючить на лошадей. На расстоянии одного километра от намеченной 'базы тайная партизанская тропа уперлась, в каменную кручу высотою не меньше десяти метров. Пришлось разгрузиться. Столичек свистнул. Тут же сверху донесся скрип вращающегося ворота, а через минуту опустилось хитроумное приспособление для подъема людей и грузов.

– Сами смастерили, – сказал Столичек. -Грузоподъемность нашего лифта около двухсот килограммов. Обслуживают два человека. Они же охраняют весь механизм и подходы к лагерю.

– Фашисты знают дорогу? – спросил Соколов.

– Догадываются, но самим ни разу не удалось побывать в этих местах. Егеря и объездчики – наши люди. О появлении подозрительных людей всегда извещают нас заблаговременно.

На верхний горизонтальный уступ скалы первыми подняли Соколова и командира партизан. Столичек познакомил капитана с двумя товарищами, охранявшими этот своеобразный вход на территорию будущей базы десант ников, потом по крутой, извилистой тропинке повел к блиндажам. Зимнее солнце уже осветило горные вершины, когда они пришли к месту назначения. Соколов осмотрел блиндажи и землянки, наблюдательную вышку и место для узла связи. Видно было, что все это построено со знанием дела, с максимальными удобствами для длительного пребывания здесь довольно значительной группы людей.

– От души благодарю вас! – пожал он руку командира партизан. – Все, что сделали вы для нас, даже пре взошло наши ожидания. Сегодня же я доложу об этом генералу Барсукову.

– Весь чешский народ с нетерпением ждет свою освободительницу Советскую Армию. Мы рады, что вам понравилась наша скромная услуга. Надеюсь, она будет не последняя,- искренне пожал Столичек руку десантникам

Далее он проинформировал об общей обстановке, показал дорогу к месту расположения своего отряда, сообщил пароль для связи с партизанами и, пообещав прислать проводника, покинул лагерь.

Больше двух часов десантники потратили на то, чтобы перетаскать все имущество на базу, остальное время ушло на устройство лагеря. К вечеру была установлена радиосвязь со Штабом партизанского движения. Шифровкой Барсуков сообщил о задержке с вылетом второго эшелона десантников ввиду нелетной погоды и, поздравив с благополучным прибытием первого эшелона на базу, посоветовал Соколову приступить к выполнению начальной стадии плана операции, ведению разведки и установлению контакта с местными подпольщиками Как и предусматривалось, первый день таким образом ушел на это дело. Назначив караул и установив порядок смены часовых, свободным от наряда десантникам командир разрешил расположиться на отдых.

Людей, подобранных для высадки в тылу противника, обычно проверяют тщательно, однако никакая проверка не может полностью гарантировать от проникновения в коллектив людей с гнилой душонкой. Нечто подобное произошло и в отряде Соколова. На рассвете сладкий предутренний сон десантников был внезапно прерван громкой бранью и какой-то возней возле наблюдательной вышки. Выбежав из землянок, люди увидели неприглядную картину: два десантника ожесточенно дрались. Один из них – поручик Ян Плахотка – командир группы чехословаков, другой – Альфред Рунге – командир австрийской группы. – Прекратить драку! – закричал подбежавший к ним Соколов. – С ума, что ли, вы посходили? Прекратите сейчас же!

Услышав голос командира, Рунге повернулся назад и на мгновение застыл по команде «смирно». Но разъяренный Плахотка в ту же секунду нанес ему сильнейший удар в голову, отчего тот зашатался, и если бы не поддержали подбежавшие австрийцы, то несомненно грохнулся бы на землю.

– Вот тебе, проклятый фашист! Хочешь, еще дам по морде! – крикнул Плахотка, злобно сверкая глазами. – Эго тебе не эсэсовские войска, а красный десант. Рукоприкладство тут не дозволяется.

– А сам ты кто? – спросил Рунге, с ненавистью глядя на чеха. – Не тот ли паршивый пес, который подбирает остатки с чужого стола, но никогда сыт не бывает? Презренный провокатор!

Плахотка выхватил финку, а Рунге вынул из кобуры пистолет, но товарищи быстро обезоружили их и растащили в разные стороны.

Скоро все десантники разбились на две группы. В одной оказались чехи и словаки, в другой – австрийцы и немцы. Обе группы начали расспрашивать своих командиров о происшедшем. Соколов понял: если вовремя не остудить страсти, может в любое время вспыхнуть пожар национальной вражды.

– Дежурный,- позвал он,- арестовать обоих! Остальным собраться в штабе.

Арестованных дежурный взял под стражу и Плахотку передал в руки часового немца, а Рунге – в руки часового словака.

– Что бы это могло означать? – задумался Соколов, войдя в штабный блиндаж. – Одно из двух – либо они начали сводить какие-то личные счеты, либо эта драка является результатом давнишней национальной вражды между чехами и австрийцами, которую нацисты всячески разжигали в последние годы. Чтобы этот дурной пережиток старого не помешал нам в выполнении нашей благо родной миссии, надо решительно пресечь всякое проявление национализма. Но одними приказами многого не добьешься. Надо что-то придумать такое, что, не задевая национальных чувств моих товарищей, быстро и решительно убедило бы не только во вздорности этой националистической скверны, но и в ее губительности, а следовательно, и в недопустимости в нашей среде. Скоро в блиндаж пришли десантники, свободные от наряда. Решили выслушать каждого арестованного по отдельности. Первым дежурный привел чеха.

– Скажите-ка товарищ Плахотка, что заставило вас подраться с товарищем Рунге? – спросили у него.

– Рунге мне не товарищ, надеюсь, вам тоже,- начал Плахотка. – Я сюда прибыл, чтобы до последнего дыхания бороться с немцами – исконными врагами чешского народа, а Рунге мне предложил пойти к фашистам и тайно привести их сюда. Это так разозлило меня, что я не вы терпел и вступил с ним в драку.

– Вот так и доверяйся им, бывшим эсэсовским головорезам. Почуяв запах крови, он тут же позабыл свои обязательства и задумал сразу перебежать к фашистам. Не Люди, а мразь! – сердито сплюнул один из