топленого молока и спустилась вниз, чтобы забрать почту. Как обычно, она открыла дверь и подобрала со ступенек восемь газет. Весеннее солнышко светило ярко и нежно ласкало кожу. Бронте прижала газеты к груди и, закрыв глаза, подставила лицо ласковым лучам утреннего солнца.

— Доброе утро, мисс Бронте.

Она открыла глаза и улыбнулась, увидев свою соседку, которая, несмотря на раннее утро, уже занималась цветами на своей лужайке перед домом.

— Доброе утро, мисс Адель, — отозвалась Бронте. — Ваши цветы, как всегда, великолепны.

Мисс Адель улыбнулась.

— Все дело в маленьком секрете. Пара зернышек кофе, перемешанные с землей, тепло и забота. Вот и все, что требуется для такой красоты, так учила меня моя бабушка, — произнесла соседка с доброжелательной улыбкой.

Бронте очень нравилась эта женщина, чуть-чуть старомодная и очень домашняя — именно этого ей так не хватало вдали от дома. Остальные ее соседи были молодые, вечно спешащие, неспособные уделить кому-то внимание.

Еще раз, улыбнувшись, Бронте вернулась в дом и пошла на кухню.

Она сложила газеты стопкой на огромный дубовый стол, и тут же мысли о мисс Адель и цветах сменились тяжелыми размышлениями о ее свидетельнице и обвинении Коннора Маккоя.

Бронте, узнав страшную новость, сразу же приехала в дом, где жила под усиленной охраной Мелисса Роббинс. Каким образом Коннор мог быть причастен к этому убийству, когда большую часть дня она провела рядом с ним, в том числе и в церкви на церемонии?

Правда, потом она вспомнила, что между венчанием и непосредственно приемом был перерыв почти в шесть часов, а медэксперты в один голос утверждали, что смерть Мелиссы наступила приблизительно в это время. Бронте просто предположить не могла, что Коннор Маккой, человек знающий и уважающий закон, мог пойти на преступление, да и зачем? Но мелкие детали, которые всплывали в ее памяти, все же могли свидетельствовать против Маккоя. Так, за пару месяцев до трагедии поступило несколько жалоб от Мелиссы Роббинс на Маккоя по поводу его грубого и даже жесткого обращения с ней. Однако Бронте, зная характер этой дамы, со временем решила не включать жалобы в дело, тем более что сопроводительные объяснения к жалобам полностью подтверждали, что это были вынужденные меры, применяемые крайне редко. К тому же в интересах следствия и самой Мелиссы ее следовало оградить от возможных покушений и сохранить ей жизнь. Только дважды Коннор превысил свои полномочия, но и то в интересах самой Мелиссы: мисс Роббинс хотела заказать ужин в местном ресторане, где ее все знали, и Коннор вырвал телефонную розетку, когда она с кем-то перезванивалась. И еще — не дал ей ускользнуть из офиса Бронте и пойти в салон красоты, что уже совсем выходило за все разрешенные рамки.

Эти инциденты вполне объяснялись необходимостью, но при желании все можно было повернуть против Коннора, даже при условии, что Бронте безоговорочно верила в его невиновность.

И все-таки на данный момент обвинению не хватает улик, чтобы задержать Коннора. Однако, учитывая сложность ситуации и запутанность расследуемого дела, вероятность ареста Маккоя возрастала с каждым часом.

Бронте закусила губу и задумалась. Всегда рядом с ней оказываются мужчины, у которых неприятности. Почему судьба посылает ей очередное испытание в лице Коннора Маккоя, да еще в образе возможного убийцы?!

Она пересела в кресло с кружкой горячего, крепкого чая. И стала медленно, сосредоточенно пить. Ей нужно было собраться с мыслями, но мешал телевизор. Очень не хотелось выбираться из уютного кресла, чтобы его выключить.

Бронте развернула газету и разложила ее на столе перед собой. «Это был просто поцелуй, — пронеслось у нее в голове. — Да, но ведь и самолет „Конкорд“ тоже когда-то был лишь чертежом». Ведь этот первый поцелуй означал для них обоих что-то большее тем вечером.

Между ними возникло нечто страстное, необыкновенное, неистовое, это была не просто встреча двух людей и не просто поцелуй. Она была готова на все, он был мужчиной, которого она желала прямо там, в парке. Коннор возбуждал ее, а она, несомненно, была желанна ему. Просто не верилось, что это все происходило почти на виду у всех, да еще в центре города.

Она обхватила голову руками. И кого она хочет обмануть? Ведь это была ее самая смелая фантазия! Да, именно у всех на виду, в нескольких шагах от Белого дома.

Сам город, полный возможностей и впечатлений, столь не похожий на маленький городок, откуда она приехала, действовал на нее возбуждающе. В школе она была выше всех и чувствовала себя неуютно, стыдилась своего роста. Ее никто не приглашал на свидания и не признавался в любви. Бронте решила больше ничего не ждать на личном фронте и с головой ушла в учебу и работу. Благодаря своей старательности она за четыре года прошла все ступени карьерной лестницы: от обыкновенного курьера до юриста в Министерстве юстиции.

Потом в ее жизнь ворвался Томас.

Она скомкала газету, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. Она не хотела вспоминать о нем, о том, что было. Не хотелось думать и о Конноре. После Томаса… Хватит о прошлом! Слишком много времени потрачено на горькие воспоминания. Нужно сосредоточиться и разобраться, почему Коннора Маккоя обвиняют в убийстве свидетельницы.

Зазвонил телефон. Бронте взглянула на часы и снова углубилась в газетную статью. Мама никогда так рано не звонит, к тому же она говорила с ней позавчера. А если что-то серьезное? Нет, в любом случае она не в состоянии решать ничьи проблемы. Бронте снова вернулась к статье, но ее взгляд был прикован к телефону.

Возможно, звонят с работы? Весь ее отдел в министерстве просто стоял на ушах по поводу дела, свидетелем в котором фигурировала Мелисса Роббинс. «Пускай думают, что я еду на работу», — подумала Бронте.

Раздался четвертый звонок. Не выдержав, девушка сняла трубку.

— Я слушаю, — сказала она.

— Бронте, это ты?

Она перевела дыхание.

— Да, Томас. Это я.

Как она хотела, чтобы ее не оказалось в эту минуту дома! Она могла быть в душе и пропустила бы этот звонок, могла отправиться на работу и не слышать этот голос. Но Томас словно знал, что она дома и возьмет трубку.

— Ты не отвечаешь на мои звонки, — констатировал он.

Бронте прислонилась к стене.

— Да, не отвечаю.

— Может, объяснишь, почему?

Его голос звучал уверенно, холодно.

— Мне нечего тебе сказать, — равнодушно ответила девушка.

Повисла пауза.

— Бронте, я расстался с Джессикой, — тихо сказал Томас.

В голове ее пронеслась мысль: «Отлично, и как мне реагировать?»

— И что ты от меня хочешь? — поинтересовалась Бронте.

— Решай сама.

— Я давно все решила.

— Времена и люди меняются, дорогая.

Взгляд Бронте скользнул по заголовкам газет и выхватил черно-белую фотографию Коннора Маккоя на первой странице одной из них.

— Меняются? Вряд ли может измениться взрослый человек. — Она вздохнула. — Слушай, Томас, я очень прошу тебя, не звони мне больше.

— Ты уверена? Хорошо, я больше не позвоню.

Бронте уже была готова повесить трубку, но его голос тихо, но настойчиво произнес:

— Но ты можешь звонить мне сама. Я остановился в отеле, Мариот-парк, номер 21104. У тебя есть