никогда не заговорит, она этому не удивится, и это будет только малая толика того, что она заслуживает.

Из всех людей — именно она. Она, которая презирала мужчин, просящих ее руки, потому что они не могли или не хотели увидеть ее, а не причитающееся приданое. Она — идиотка. Развернувшись, Аманда пошла дальше вдоль берега в противоположную замку сторону, не обращая внимания на своих телохранителей, не заботясь о том, следуют ли они за ней по пятам — это не то, на что следовало бы обращать внимание… Громкий голос мук совести звенел в ее ушах, и девушка обнаружила, что список ее проступков, разрывающий ее голову, но не слышный для остальных, чрезвычайно длинный. Аманда пришла к выводу, что знакомство со своими недостатками слишком шумное занятие.

Сколько можно лить слезы, пора прекращать. Но она смогла заставить себя успокоиться только когда поняла, что кто-то идет в паре шагов позади нее. Она вздохнула и повернулась, готовая сказать своим телохранителям, что не пойдет слишком далеко — только это были совсем не они.

Это был Джейк.

— Я не был уверен, что ты знаешь, как далеко забралась.

Аманда оглянулась вокруг и увидела, что она на самом деле прилично удалилась от берега. Она покачала головой, соглашаясь с ним:

— Я и вправду не заметила.

— Может пойдем обратно?

Девушка взглянула на Джейка. Никто и никогда не называл ее трусихой и не обвинял в том, что она уклоняется от выполнения своего долга. Она прокашлялась:

— Я должна попросить прощения, — сказала она, вздернув подбородок для придания себе храбрости. — Я оскорбила тебя и прошу за это прощения.

— Ты меня оскорбила?

— Да.

— И как же?

Во имя всех святых, как этот мужчина может не понять столь явного извинения, которое просят прямым текстом. Или он такой недогадливый, что просто не может определить, когда и где она обидела его своими жестокими словами. Она ощутила, что ее чувство раскаяния начинает стремительно ослабевать:

— Я оскорбила тебя, сказав, что ты торговец.

— Но я и есть торговец.

Она скрестила руки на груди:

— Но я сказала это так, словно быть торговцем хуже, чем быть рыцарем. Что, собственно говоря, так и есть, но не было никакой причины говорить об этом в таком дурном тоне.

На его лице было написано недоумение:

— И это было оскорбление?

— Да, — коротко ответил девушка. — Ты разве не заметил?

Мгновение он просто молча разглядывал ее, и она могла утверждать — да, он заметил. Но Джейк только улыбнулся:

— Человека можно оскорбить только тогда, когда он сам позволит быть оскорбленным. Ты сказала правду, которая заключается в том, что я действительно торговец. И я, тем не менее, прошу прощения, — медленно проговорил Джейк, — что я не рыцарь или лорд, что было бы, конечно, лучше.

— Почему ты просишь прощения за это? — В голосе Аманды звучала печаль.

Минуту или две он молча смотрел на нее, а потом улыбнулся и сказал:

— Потому что перед моими глазами ты, Аманда.

Он кивнул в сторону ее братьев:

— Они беспокоятся о тебе, пора возвращаться.

Потому что перед моими глазами ты, Аманда.

Не ее деньги. Не деньги ее отца. Ни тем более титул отца, его власть и опыт, которые могли бы поднять статус любого, женись он на дочери лорда Артана.

Только она сама.

Мужчина, который смотрел сквозь все это только на нее. Она с трудом могла поверить в такое. А еще хуже, она не заслужила подобного. И даже больше, она подозревала, что не имеет права даже принимать все это на свой счет.

Джейк протянул ей руку:

— Мы идем?

Она собралась с духом, потом кивнула и протянула свою руку в ответ. Но так и не смогла остановить слезы, которые все текли и текли по ее щекам.

Она шла с ним вниз к пляжу в молчании, не в состоянии придумать подходящей темы для разговора. Но мыслительный процесс в ее голове шел с безумной скоростью, так что она быстро пришла к следующему заключению. Этот мужчина не был шпионом или торговцем. Он был, вне всякого сомнения, демоном. Сначала он вогнал ее в краску стыда, а потом сделал лучший комплимент из всех возможных. Во имя всех святых, ее отец был бы от него в восторге.

— Я полагаю, — проговорила она, когда они уже были недалеко от места, где их ждали Джон и Монтгомери, — что скоро ты будешь должен вернуться к своим делам.

— Завтра, — подтвердил Джейк.

Девушка уставилась на него в удивлении:

— Завтра? Но это слишком скоро. Хотя, конечно, тебе нужно… ты должен.

Он остановился и посмотрел на нее.

— Я должен уехать. У меня есть дела. Да и у тебя тоже. Есть кто-то — черт его побери — кто приедет за тобой, сделает тебе предложение, и ты будешь жить долго и счастливо. Кто-то с титулом и обладающий всем необходимым, чтобы обеспечить тебе безопасную жизнь.

Она до боли закусила губу. Проклятье, откуда только берутся эти дурацкие слезы? Ей не удавалось выжать ни одной, когда они могли спасти ее от ужасного обеда с отвратительными и ничтожными претендентами на ее руку.

К сожалению, сейчас она представляла собой крепкое тело и слабые глаза, когда не помешало бы обратное.

— Вне всяких сомнений, — наконец смогла выговорить она. — Будет лучше всего, если я вернусь в замок и начну готовиться к его приезду.

Секунду или две он молча смотрел на ее ладони, покоящиеся в его руках, а потом медленно поднес к своим губам, поцеловал их и нежным жестом вернул владелице.

— Пойдем, — только и сказал он.

Она не хотела, чтобы он больше к ней прикасался. И это была правда. Она была безразлична, равнодушна к нему.

Проклятие. Еще больше причин провести половину завтрашнего дня в часовне. Без Джейка.

Она могла бы сказать, что это бы ей понравилось, но это означало бы другую ложь и еще больше проведенных на коленях часов.

Она спрятала свою гордость, посмотрела на Джейка, из последних сил стараясь придать голосу спокойствие и не мяукать как младенец, и прошептала:

— Неужели тебе так обязательно уходить?

На краткий миг она ясно читала по его лицу, что он не более равнодушен, чем она. Она видела желание, страсть, абсолютно безрассудные, но являвшиеся зеркальной копией ее собственных страсти и желания.

Он потянулся к ней, снова поправил прядь выбившихся волос, потом коротко, очень легко коснулся ее щеки и тут же отдернул руку.

— Как я могу остаться? — Тихо спросил он.

Действительно, как?

Она кивнула, закрыла лицо рукавами платья и кивнула еще раз.

— Нам лучше вернуться, — твердо произнесла Аманда, с уверенность в голосе, но не в душе. Она