— Посмотри на меня, — выкрикнула она. — Скажи Меньяре правду, мальчик.

Ник стиснул зубы, его переполняли горькие эмоции.

— Эш убил мою мать.

— Твою мать убил даймон, потому что ты слишком поздно пришел к ней на работу, чтобы проводить ее домой. Ты знаешь правду, Амброзиус. Признайся самому себе. Эш ни за что не позволил бы ей умереть, если бы смог вовремя туда добраться. Той ночью на него зверски напали. И хотя он был зол на тебя, он отдал бы свою жизнь, чтобы защитить ее. По сей день он посещает ее могилу, чтобы воздать почести. И делает это даже чаще, чем ты.

Глаза Ника обожгли слезы, боль разрывала его на части. Он хотел, чтобы мама вернулась. Хотел увидеть ее еще хотя бы один раз. Почувствовать ее ладонь на своей щеке, когда она улыбается с гордостью, светящейся в ее добрых глазах. Он хотел вернуться назад во времени и спасти ее от жестокого убийцы. Она была самой лучшей мамой, и она в муках умерла на руках его врагов.

Она этого не заслужила.

И она не заслужила такого сына, как он, который не смог ее защитить.

Меньяра продолжала подстрекать его.

— Ты один подверг ее опасности. Не Ашерон. Ты подвел ее. Ты, ставший самоубийцей.

Ник взревел, чувствуя, как по венам растекается ярость. Откинув голову, он отпустил боль, комната сотряслась как от звукового удара. Его зрение изменилось… Больше он не мог видеть цвета. Вернее, он видел вселенную такой, какова она есть. Слышал материю жизни, окружавшую и связывавшую каждое живое существо.

Он никогда не знал подобной мощи. Столь яростной и несущей ненависть. Он мог чувствовать ее на кончике языка.

Меньяра смотрела на него без страха или тревоги.

— Теперь у тебя есть силы убить Ашерона. Ты сделаешь это?

Он оскалил клыки, из его ладоней вырвался огонь и побежал вверх по рукам.

— Да, черт возьми.

Наконец-то Ашерону Партенопеусу пришла пора умереть.

Дыхание Страйкера резко оборвалось, когда Зефира наклонилась, заглядывая в сфору. От нее так приятно пахло, что у него в буквальном смысле потекли слюнки. Зефира очертила длинным ногтем облака. По телу Страйкера прошел озноб, стоило ему представить, как она проводит им по его коже. Он был так возбужден, что еле сдерживался, чтобы не схватить ее и притянуть к себе.

Она убьет его, если он попытается. Не говоря уже о том, что он ни разу не обошелся с ней грубо. С мужчинами он разделывался без раздумий, да и со многими женщинами тоже… но она… он не был уверен, что сможет причинить боль женщине, которую так сильно любит.

Зефира замерла, ощутив выпуклость в его брюках. Его дыхание едва уловимо изменилось. Она не могла вспомнить, когда в последний раз заводила любовника. Но опыт был достаточно плох, чтобы она предпочла взять дело в свои руки, лишь бы не оказаться вновь разочарованной.

Страйкер никогда ее не разочаровывал. Он был более чем умелым любовником. Он был внимателен.

Сглотнув, Зефира отступила. Пока ее взгляд не упал на его губы.

— Я тоже по тебе скучала, — выдохнула она, прежде чем успела себя остановить.

Страйкер застыл. Эти простые слова опалили его, стоило ему увидеть, как потемнели ее глаза. Не в силах больше сдерживаться, он притянул ее к себе так, чтобы смог поцеловать. В миг, когда ее губы коснулись его, а ее язык провел по его зубам, его ослепила жажда. Ослепили воспоминания столь сладкие и драгоценные, какие он не думал вновь когда-либо испытать. Втащив ее на колени, он зарычал от того, как хорошо было чувствовать ее там. Она была такой миниатюрной, что почти ничего не весила. Запах ее кожи опьянял. Зефира застонала от того, как он хорош на вкус, как силен на ощупь, какое у него крепкое поджарое тело. Она ненавидела то, как сильно скучала по этому.

Скучала по нему. Но отрицать было бессмысленно.

Одиннадцать тысяч лет спустя этот мужчина по-прежнему воспламенял ее чувства.

Нуждаясь в нем с яростью, которую она не хотела понимать, Зефира, оседлав его колени, откинулась так, чтобы сдернуть его рубашку через голову.

Уголок его рта приподнялся в ехидной улыбке.

Зефира коснулась его губ кончиком пальца.

— Одно-единственное слово и, клянусь, я вырву тебе язык.

— Так я еще не выиграл?

Она уронила его рубашку на пол.

— Это не имеет отношения к победе. Речь идет о желании. Я хочу полностью выкинуть тебя из головы.

— Думаешь, это поможет?

— Как только я пойму, насколько ты плох в постели, то никогда не захочу дотронуться до тебя снова.

Страйкер рассмеялся и поднялся вместе с ней, обнимающей его, а затем положил ее спиной на стол.

— Ох, малышка, я никогда в жизни не был плох в постели.

Зефира усмехнулась, хотя по опыту знала, что он никогда ее не разочаровывал. Надо полагать, что эта его черта не стала хуже с возрастом…

Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее, и провел рукой по ее телу. Она задрожала от удовольствия, особенно когда почувствовала размер его выпуклости у себя между ног. Она отчаянно его хотела.

Страйкер коснулся вершины ее бутона, и в тот же момент нечто ударило в дверь. Нахмурившись, он оглянулся и увидел, как дверь с грохотом распахнулась. На пол окровавленной массой рухнул Дэвин, и порог переступили двадцать демонов.

— Тук-тук, — ощерился Кессар. — Похоже, в городе новая власть, и это не ты.

Страйкер шагнул назад, стягивая Зефиру со стола. С помощью своих сил вернув на тело рубашку, он встал между Зефирой и демоном.

— Какого дьявола тут происходит?

— Естественный отбор. — Кессар швырнул в него огненный шар.

Страйкер зашипел от боли, переполнившей тело. Но он не был неопытным юнцом, не готовым сражаться. Воплотив свои черные доспехи, он поднял стол и запустил им в демона. Кессар уклонился, прежде чем послать в Страйкера еще один огненный шар, который тот возвратил с еще одним, собственным. Их мощь сплелась в арку обжигающего цвета. Но каждый посылаемый им заряд ослаблял Страйкера физически. Он чувствовал, как убывают его силы. А с учетом количества наступающих демонов, истощенный даймон — это мертвый даймон.

— Беги, Фира, — приказал он ей через плечо.

— Без тебя — нет, — прежде чем он смог остановить ее, она отправила свой собственный шар в сторону демонов, прогоняя их обратно. — Нужно убираться, немедленно.

Страйкер взглянул туда, где все еще без сознания лежал Дэвин.

— Нужно добраться до Дэвина.

— Оставь его умирать.

— Я не оставляю своих людей, — по крайней мере не тех, кто ему верен. Такими, как Дезидериус — сомнительно верными, он бы пожертвовал не раздумывая. Но Дэвин никогда не давал ему причин сомневаться в своей службе, и за таких людей Страйкер умрет, защищая их.

Зефира зарычала на него.