Подшаффэ внимательно изучал лицо собеседника.

— Вам, наверное, лет...

И тут же замолчал.

— Трудно сказать, — пробормотал он.

— Правда ведь? Так что, когда вы меня спросили, чем я занимаюсь, я действительно не мог вам ответить.

— Понимаю, — нервно кивнул Подшаффэ. Послышались жидкие хлопки мотора. Хмырь обернулся. Мимо проехало старое такси с открытым верхом, из которого выглядывали Габриель и Зази.

— Гулять отправились, — сказал хмырь.

Подшаффэ промолчал. Он хотел, чтобы хмырь тоже куда-нибудь отправился. А точнее — куда подальше.

— Остается только поблагодарить вас, — сказал хмырь.

— Не за что, — ответил Подшаффэ.

— Так, значит, метро где-то там? (Жест.)

— Да-да. Туда.

— Очень полезно это знать, — сказал хмырь. — Тем более что сейчас забастовка.

— Ну, схему-то вы можете посмотреть и не заходя внутрь, — сказал Подшаффэ.

И начал громко стучать по какой-то подошве. Хмырюшел.

— Ах! Париж! — воскликнул Габриель, с энтузиазмом потирая руки. И вдруг осекся. — Смотри, Зази! Смотри! Это метро!! — показал он куда-то вдаль.

— Метро? — переспросила Зази. Нахмурилась.

— Наземный участок, разумеется, — добавил он слащаво.

Зази уже хотела было возмутиться, но Габриель опередил ее:

— Вон там! Посмотри!! Это Пантеон!!! — прокричал он.

— Это не Пантеон, — сказал Шарль. — Это Дом Инвалидов.

— Опять за свое? — воскликнула Зази.

— Ты что, совсем спятил? — заорал Габриель. — Ты хочешь сказать, что это не Пантеон?

— Нет, это — Дом Инвалидов, — сказал Шарль.

Габриель обернулся и посмотрел ему прямо в роговицу глаза.

— Ты в этом уверен? — спросил он. — Ты так уж в этом уверен?

Шарль молчал.

— Так в чем же ты так уверен? — не унимался Габриель.

— Я все понял, — вдруг заорал Шарль. — Это вовсе не Дом Инвалидов, это храм Сакре-Кер.

— А ты случайно не хам Крысомор? — игриво поинтересовался Габриель.

— Мне больно слушать, когда люди в вашем возрасте так шутят, — сказала Зази.

Они молча любовались открывшейся панорамой, потом Зази принялась рассматривать то, что находилось тремястами метрами ниже, если, конечно, мерить отвесом.

— Не так-то и высоко, — заметила она.

— Да, но разглядеть людей отсюда трудно, — сказал Шарль.

— Да, — сказал Габриель, принюхиваясь, — видно их плохо, но запах все равно чувствуется.

— Меньше, чем в метро, — сказал Шарль.

— Ты ведь никогда в метро не ездишь, — сказал Габриель. — Я, кстати говоря, тоже.

Желая избежать обсуждения этой травмирующей ее темы, Зази обратилась к дядюшке:

— Что же ты не смотришь? Наклонись — интересно же!

Габриель сделал попытку заглянуть в зияющую бездну.

— Черт, — сказал он, отпрянув от края. — У меня от этого голова кружится.

Он вытер пот со лба и заблагоухал.

— Я пошел, — сказал он. — Если вам это занятие еще не надоело, я подожду вас внизу.

Он исчез так быстро, что Зази и Шарль не успели даже рты пораскрывать.

— Я здесь, наверху, уже лет двадцать не был, — сказал Шарль, — хотя людей сюда возил ой как часто.

Но Зази не слушала.

— Вы почему-то очень редко смеетесь, — сказала она. — Сколько вам лет?

— А сколько дашь?

— Молодым вас никак не назовешь: лет тридцать.

— Накинь еще пятнадцать.

— Значит, вы еще хорошо сохранились. А дяде Габриелю сколько?

— Тридцать два.

— А выглядит он старше.

— Ты ему только этого не говори, а то он заплачет.

— Почему? Потому что он занимается гормосес-суализмом?

— Откуда ты взяла?

— Я слышала, как хмырь, который меня домой привел, сказал об этом дядюшке Габриелю. Хмырь этот так и сказал, дескать, недолго за это и за решетку угодить. Ну за гормосессуализм то есть. А что это такое?

— Это неправда.

— Правда, так и сказал, — возмущенно возразила Зази: она не могла допустить, чтобы хоть одно ее слово ставилось под сомнение.

— Я не об этом. Неправда то, что этот хмырь говорил о Габриеле.

— Что он гормосессуалист? Так что же это все-таки значит? Что он обливается духами?

— Вот именно. Это и имелось в виду.

— За это в тюрьму не сажают.

— Конечно, нет.

Они замолчали и на мгновение предались мечтаниям, глядя на Сакре-Кер.

— Ну а вы, вы — гормосессуалист?

— Что, по-твоему, я похож на гомосека?

— Да нет, какой же вы дровосек, вы — шофер!

— Ты же понимаешь!

— Ничего не понимаю.

— Что, тебе нарисовать, чтоб ты наконец поняла?

— Вы что, хорошо рисуете?

Шарль отвернулся и целиком ушел в созерцание шпилей церкви Святой Клотильды, построенной по проекту Брокгауза и Ефрона. А потом вдруг предложил:

— Давай спустимся вниз.

— Послушайте, — сказала Зази, не трогаясь с места, — почему вы не женаты?

— Так уж получилось.

— Тогда почему вы не женитесь?

— Мне никто не нравится.

Зази даже присвистнула от восхищения.

— А вы страшный сноб, — сказала она.

— Может быть! Но а вот ты, когда ты вырастешь, ты что думаешь, будет много мужчин, за которых тебе захочется выйти замуж?

— Минуточку, — сказала Зази, — о чем мы, собственно, говорим, о мужчинах или о женщинах?

— В моем случае — о женщинах, в твоем — о мужчинах.