Этот ленинградский мальчик впервые проводил лето в Молдавии.

Он с утра убегал из дома и шёл куда глаза глядят, раздвигая густую траву и цепкий кустарник, спускаясь в маленькие долинки и взбираясь на горячие от солнца холмы. Однажды он забрёл на дно огромного оврага, разверзшего землю метров на тридцать вглубь. Высокие зелёные стены его, поросшие деревьями, кустами и травами, зубчато врезались в небо.

Когда мальчик шёл по узкой тропе вдоль стены оврага, он внезапно увидел ежа. Сначала они оба, ёж и мальчик, затаились — ёж в страхе перед опасностью, мальчик в неукротимом ожидании нового.

С добрым любопытством, терпеливо стоял он возле нестрашного колючего шарика, завоевывая его доверие.

Наконец ёж развернулся, выпростал ножки, одетые в мохнатые штаны, высунул из-под колючей чёлки острое рыльце, стал похож на крошечную свинью и деловито побежал дальше, не обращая внимания на преследующие его шаги.

«Наверное, я кажусь ему громадным и страшным, — думал мальчик. — Я раз в пятьдесят больше него. Интересно, ежи доживают до одиннадцати лет?.. Вот, свернулся! Это он защищает свой пушистый белый живот. Иглы только на спине. Посмотрю-ка! — решил он и протянул руку, чтобы поймать ежа, но передумал. — Я испугаю его, а ведь он уже меня не боится».

Вдруг мальчик остановился. Он почувствовал прохладный сквознячок, очень заметный в жарком летнем воздухе. Сквознячок пахнул сыростью и еще каким-то незнакомым острым запахом. Мальчик оглянулся и увидел в стене оврага чёрный, полукруглый зев пещеры. Он шагнул внутрь, и сразу мрак окружил его, а сырая, подвижная прохлада обняла за плечи. Мальчик настороженно остановился, вглядываясь в тёмную тишину, и вдруг услышал над собой легкое шуршание, царапание и шорох — признаки чьей-то таинственной жизни. Ему стало страшно, и он выбежал на теплую солнечную тропинку.

«Чего это я испугался, как маленький? — подумал он, опускаясь в высокую острую траву. — Надо же посмотреть, кто там живет, кто это шуршит и царапается наверху. Наверное, я трусливый какой-то, — продолжал он огорченно думать, уже вставая. — Не может быть».

Мальчик снова шагнул в пещеру, впервые ощутив, как часто и сильно бьется сердце.

«Надо закрыть глаза, чтобы потом лучше видеть в темноте», — вспомнил он, постоял минуту с закрытыми глазами и снова внятно услышал шуршание и возню вокруг себя.

«Кто это? — прислушался мальчик, не открывая глаз. — Пауки не могут так возиться и шуршать…

Змеи!» — вдруг ужаснулся он и открыл глаза, превозмогая желание убежать.

Тьма отступила в углы, как бы отодвинулась, и мальчик увидел, что потолок и стены пещеры странно колышутся, словно обитые мягким, пушистым ковром. Что-то бесшумно пролетело у него над головой, и легкое движение воздуха зашевелило волосы на макушке. Он вскрикнул и понял: летучие мыши! Сотни летучих мышей жили в этой пещере. Они гроздьями, как невиданные плоды, свисали с потолка и стен, изрытых норами и выступами. Мальчик вглядывался, пытаясь рассмотреть зверьков, но контуры, сливающиеся в скудном свете, давали возможность только угадывать их несметное количество.

Рисунок Василия ТЕРЕЩЕНКО.

«Был бы у меня с собой фонарик», — досадовал мальчик, осторожно двигаясь вдоль стены, где у самого потолка шевелились летучие мыши. И вдруг в конце пещеры, за поворотом, он заметил свет. Это было тоже полукруглое отверстие, только маленькое, похожее на огромный сияющий глаз, будто день заглядывал в пещеру. И на фоне этого света он стал различать сложенные крылья и круглые ушки. Да, здесь жили летучие мыши, странные летающие животные, маленькие птеродактили, сохранившиеся на земле с незапамятных времен. Мальчик сел на прохладный камень и стал тихо, затаив дыхание, наблюдать медленные движения зверьков.

Он чувствовал себя обладателем клада, доверенного ему природой. Он вошел в чужой город, жители которого были взволнованы его присутствием.

Ему хотелось успокоить их, заверить в своем дружелюбии.

«Ах вы, мышки, — думал он, — не бойтесь, я только посмотрю на вас, на настоящих. — И он вспомнил картинку в толстой книжке Брема: летучие мыши висят вниз головой с ощеренными мордочками и закругленными ушами. — Как интересно увидеть вас в самом деле. Я буду сидеть тихо. Делайте что хотите, я вам не помешаю».

Мальчик не заметил, сколько времени прошло, только глаз, заглядывающий в пещеру, потускнел, и он понял, что солнце передвинулось. «Ой, я, наверное, опоздал к обеду!» — испугался он и на цыпочках вышел на тропинку, а потом бегом пустился домой. Трава доходила ему до пояса, и он бежал по ней, как по воде, прыгая и выбрасывая ноги от колен в стороны.

Мать уже накрыла на стол и стояла на кухне у плиты. На сковородке что-то шипело.

— Мама! — сразу закричал мальчик. — Мама, ты не знаешь, где мой фонарик?

— Нет, — ответила мать, — где ты пропадал?

— Я потом расскажу. Я сделал открытие.

— Да ну! — сказала она и перевернула что-то на сковородке.

— Где мой фонарик?

— Разве ты не знаешь закона: если вещи не кладешь на место, они прячутся.

— Нашёл! — закричал мальчик. — Я бегу!

— Куда? — крикнула мать. — Расскажи про своё открытие.

Она взяла мальчика за руку и потянула к столу.

Он упирался и кричал:

— Мама! Мне некогда! Будет темно, я не найду дорогу.

— Куда ты собираешься бежать?

Мальчик, продолжая упираться, смотрел в лицо матери глазами, полными счастливой тайны.

— В овраг! — заорал он. — Там ежи! Там пещера! Там мыши! Летучие!

— Постой, — перебила мать, — это овраг, в котором полозы?

— Нет там никаких полозов!

— В этот овраг никто не ходит. Там полозы, огромные змеи!

— Я знаю, мама, полоз — это род змей, семейство ужей… Нет там никаких полозов. Там летучие мыши!

— А почему мы так кричим? — спросила мать.

Тут мальчик осёкся, и они с матерью несколько секунд молча смотрели друг на друга, потом рассмеялись.

— Сынок, пойдешь завтра, — посоветовала мать, — пока пообедаешь, пока дойдёшь, начнёт темнеть. Зачем идти в темный овраг? Пойдёшь завтра, и я с тобой, мне тоже интересно.

— Ладно, — согласился мальчик, — пойдем завтра.