которые бережно хранят и вытаскивают на свет только зимними вечерами, когда хочется погреться в лучах былого счастья.

– Век бы их вовсе никогда не вспоминать, – пробормотал Андрей Семенович, подтвердив впечатление подруг.

– Ну что ты, Андрюша, Петенька был очень славный мальчик.

– Мальчик! Славный! Ну и где теперь этот славный мальчик? Сидит за убийство! И будет сидеть еще долгие годы, если вообще не умер!

– Андрей!

– И поделом ему! Убить родного отца – это неописуемо!

У подруг буквально глаза полезли из орбит. Кто убил отца? Петр? А кто такой Петр? И зачем он убил своего отца? И самое главное, при чем тут Анфиса и ее папа?

– Вы, наверное, что-то путаете, – робко предположила Леся. – У Ивановых был один сын, и, судя по инициалам, его звали как-то иначе.

– Второго мальчика у Галочки звали Тимофеем! – отрезал Андрей Семенович. – И ничего я не путаю. Напрасно вы, девушка, думаете, что все старики поголовно – это выжившие из ума кретины!

– Тише, Андрюша, я тебя умоляю, тише! – едва не заплакала Генриетта Семеновна. – У тебя поднимется давление, придется снова вызывать «Скорую». А ты же помнишь, что они нам сказали, когда приехали в последний раз?

Судя по всему, это было нечто неприятное. Потому что Андрей Семенович мигом скис и согласился, что шуметь по всякому поводу – это не дело.

– Но все равно я отлично все помню! – упрямо воскликнул он.

– Конечно, ты все помнишь, – успокаивающе заверила его сестра. – И я тоже прекрасно помню обоих мальчиков. Старшего звали Тимошей, а младшего Петенькой.

– Значит, у Ивановых было два сына? – уточнила Кира.

– Да, два.

– Но перед тем как они поменяли квартиру, с ними был прописан только один – Тимофей.

Возникла минутная пауза. Соседи и сами были в замешательстве. И тогда Генриетта Семеновна нерешительно предположила:

– Наверное, Петра выписали, когда он угодил в тюрьму.

– Тогда об этом должна быть соответствующая запись.

– Тогда… А, кажется, я знаю!

Лицо пожилой женщины просветлело. Она нашла ответ на эту несложную по сравнению с остальным загадку.

– У Гали – матери мальчиков – была собственная жилплощадь. Крохотная комната в коммуналке где-то в сторону Новгородской улицы. Галя была прописана там, и один из мальчиков тоже числился прописанным там. Они надеялись, что со временем смогут получить от государства квартиру.

– Хотя, конечно, – вмешался ее брат, – положа руку на сердце, имея такую квартиру, как апартаменты Владимира Григорьевича, – это вряд ли было очень порядочно.

– Владимир Григорьевич – это отец мальчиков?

– Да. И он получил эту квартиру от института, в котором занимал должность профессора. Он был известным ученым, написал множество работ по изменению электромагнитного поля в области колебательного цикла или что-то такое. Извините, точно я не помню, сам я по образованию гуманитарий и моя сестра тоже.

Но, видимо, институт ценил своего профессора, потому что тот получил прекрасную трехкомнатную квартиру, в которой и поселился с женой и детьми.

– Сначала у них был один Тима, потом очень быстро появился Петенька. Тима рос здоровым мальчиком, очень крепким и, я бы даже сказала, шумным, задиристым. А вот Петя был полной его противоположностью. Много болел, был тихим, но при этом очень миловидным и доброжелательным. Впрочем, Тимофей с годами тоже выправился. Увлекся общественной работой, пошел по комсомольской линии. А Петя…

– Петя был творческой личностью, он был художником, – перебила брата Генриетта Семеновна. – И знаешь, Андрей, нехорошо держать наших гостий в прихожей.

– В самом деле! – спохватился мужчина. – Что это я, совсем голову потерял. Видно, правы те, кто упрекает стариков в рассеянности.

– Ну что вы! – тут же возразили подруги. – Какой же вы старик! Вы весьма интересный собеседник.

– Думаете?

Чувствовалось, что Андрей Семенович польщен полученным комплиментом. Он заалелся, как юная девушка. И стало понятно, что в молодости он был еще тот ходок и ловелас. Женщин любил, причем всех и без разбора, поэтому на старости лет вместо верной жены рядом с ним жила такая же одинокая сестра.

– Пойдемте же пить чай с вашими дарами! – И дружелюбно подмигнув подругам, он добавил: – Я так понимаю, что наш депутат не имеет к ним ровным счетом никакого отношения? Тогда съем принесенные вами конфеты и печенье с удвоенным удовольствием.

– А так бы не съели?

– Съел, но без всякого удовольствия. Признаюсь, не люблю этого сытого господина, один его вид вызывает у меня изжогу.

Странное дело, спроси любого россиянина, все они единодушно заявят, что депутат у них взяточник, бездельник и только зря тратит народные деньги. Депутатов не любит никто, опять же, если судить по неофициальным опросам россиян, никто за них не голосует, на выборы никто не ходит и ходить не будет, но откуда же они тогда берутся, эти господа депутаты и прочие?

Выпив чаю, который Генриетта Семеновна щедро заварила до почти угольной черноты, старики как-то приободрились и принялись самозабвенно сплетничать о соседях, с которыми когда-то из связывали узы дружбы, а потом застарелой обиды.

– Ведь уехали, даже с нами не попрощались.

– И адреса своего нового Галя не оставила.

– Даже телефончик не захотела чиркнуть.

– Сказала, что не помнит наизусть новый номер, что сама позвонит потом, но так ни разу она нам и не позвонила.

Подруги переглянулись:

– Как же так? Ведь соседи же!

– Вот и мы удивлялись, а потом рукой махнули. Решили, что Галине неприятно вспоминать былое. А мы, как ни крути, были частицей ее прошлой жизни и невольными свидетелями того кошмара, который обрушился на них.

– А что же у них произошло?

– Ну, для того чтобы хотя бы отдаленно понять, что у них случилось, видимо, надо начать с самого начала.

И потерев виски, словно у него начиналась мигрень, Андрей Семенович прикрыл глаза, веки у него оказались совсем пергаментными, довершающими сходство с лесной птицей, и заговорил.

Галина Павловна, или просто Галочка, была моложе своего супруга-профессора на добрых сорок лет. Кто-то скажет, что такое невозможно, но факт остается фактом. Когда Галочка выходила замуж, ей едва минуло восемнадцать. А вот Владимиру Григорьевичу уже подкатывало к шестидесяти. Тем не менее неравный брак оказался вполне удачным. У супругов появился сначала Тима, а потом и Петенька. Владимир Григорьевич даже замахивался еще на одного малыша, но врачи отговорили папашу. Петенька оказался слабеньким, врачи полагали, что это барахлят изношенные хромосомы отца.

– В вашем возрасте уже не следует экспериментировать. Следующий ребенок может появиться на свет неполноценным.

Такого ужаса Владимир Григорьевич ни для себя, ни для своей обожаемой Галочки, конечно же, не хотел. Да и она сама, редкий случай для женщины, уже имеющей двух мальчишек, совсем не хотела девочку.

– Мои мальчики – моя радость. Я даже не представляю себе, как бы воспитывала девочку, ведь я уже привыкла, что у меня мальчики.