Так, за разговором путники подошли к пункту приема. К послеобеденному открытию у дверей собралась порядочная толпа. Кто с мешками, кто с сумками, а кто даже с тачками.

— Вот он, вертеп экономического разврата, — заметил Скипидарыч, заняв очередь. — Вот они, блин, старатели — все прошли огонь и воду, чтобы сдать медные трубы. А чего поделаешь, еще апостол Павел говорил: где нет закона — нет и преступления. Криминальная власть развращает народ. Порог преступления снижается. «Если уж там все бандиты, то с нас чего взять?» — так народ думает. Да и потом, какое это преступление совершить преступление против преступной власти? Никакой это уже не грех. Ведь грех это антиобщественный поступок, преступление перед обществом. А если само общество преступно, то… Тогда все наоборот преступником становится тот, кто не совершает преступлений. Он идет против общества, а, стало быть, ему опасен, едрень фень.

На развыступавшегося Скипидарыча недовольно косились, однако в очереди стояли не только подозрительные типы.

— Сынок, как думаешь, примут, — показывала Деснину самовар какая-то бабулька интеллигентного вида. Деснин пожал плечами, а Скипидарыч извлек из кармана магнит, приложил к самовару и заверил:

— Примут, мать, примут.

— Ой, хорошо. Хоть конфеток себе куплю к чаю, — обрадовалась та.

— А у меня, у меня проверь, — совал какой-то старичок электрочайник.

— Тоже возьмут, — успокоил его Скипидарыч, — нержавейка. Только бы ты ручку у него отломал, да спираль выкинул, а то вычтут из общего веса.

У пункта стоял груженый цветметом ГАЗон, вокруг которого вились пацаны. Хоть и была машина забита под завязку, но водила все выносил и выносил из пункта новые железяки. В одну из его отлучек пацаны заскочили в кабину и нажали на самосвал. Тут же весь лом повалился на землю. Чего там только не было — целая летопись преступлений и унижений, да дикой дури. Вилки и ложки, сковородки и кастрюли, чайники и самовары, огородные сетки и столбы из дюрали, трансформаторы и радиодетали, огромные мотки проводов и кабелей. Одних колесиков от часов — целых три мешка. Тут же была представлена и работа современных расхитителей гробниц — медные и дюралевые таблички с могил, алюминиевые оградные купола, сами ограды… Чудилось, что всю страну сдали в пункт приема — чтобы за гроши продать за границу.

— Откуда все это? — удивился Деснин.

— Из лесу, вестимо. Всю страну поразила цветметная лихорадка. Мельчает народ — раньше хотя бы за золотом гонялись, а теперь одни медно-алюминиевые старатели повсюду. Все разбирают, даже еще работающее, едрень фень. Трактора, станки, теплотрассы. Один вон дурак газовый вентиль свернул — чуть подъезд не взорвался. Да чего там — в армии вон даже снаряды разбирают, скоро атомные бомбы курочить начнут. Эпидемия форменная, ничем не гнушаются. Тащат все, у близких, неблизких, все прут — вдоль дорог вон голые столбы стоят. Все на продажу! Купи-продай, своруй-продай, ограбь-продай, убей-продай, предай-продай! Капитализм, однако, свобода предпринимательства. Делай деньги, а как — не важно. Но ты вон туда смотри, сколько всего с кладбища натащили. Вон табличка, вон еще. И это явно не наши, потому как всех местных мы с Антохой напрочь отвадили. Ну я тебе говорил. А эти, вишь, орудуют. Но теперь не докопаешься кто. Будем смотреть за сдающими.

Тем временем очередь встала — из пункта в помощь водиле, матерясь на ходу, выскочили еще двое. Погнались было за пацанами, которые успели кое-что ухватить из кучи, да не догнали. Теперь троица быстро закидывала лом обратно в кузов.

А к пункту подходили все новые и новые «старатели». Очередь росла, а Скипидарыч разболтался не на шутку:

— Это только в этот пункт столько народу, а ты прикинь, сколько мужиков по всей стране целыми днями и ночами воруют, разбирают, пилят, курочат, сколько труда, нервов, трупов. Люди гибнут за металл, как в песне. Словно свихнулись все. А какие убытки. Бокситы те же надо еще добыть, переработать — сколько это стоит, а тут готовый алюминий, пожалуйста. Навар офигительный. И все прямо за бугор. Ведь у этих скупщиков рублей даже нет — одни только доллары. У нас тут один ночью по деревне бегал все не мог разменять… Так, — вдруг зашептал Скипидарыч Деснину на ухо, — Вон там сзади пристроился один с сумкой дорожной. Я такого не знаю. Странный тип. Ты не оборачивайся, а то спугнем.

Далее Скипидарыч продолжал уже в полный голос, не обращая внимания на косые взгляды из очереди:

— У меня вообще такое ощущение, что эта история с цветметом — целенаправленная диверсия и провокация, едрень фень. Смотри, как хитро придумано, трех зайцев убивают сразу: распродажа ресурсов, урон хозяйству и тотальное спаивание населения — халявные деньги пропиваются легче всего.

Очередь подходила, стали видны двери пункта. На одной из створок Деснин заметил объявление: «Сдающие металлолом обязаны объяснить его происхождение».

— Это так, для проформы, — пояснил Скипидарыч. — Все говорят: нашел, мол, — и все в порядке. Нам главное посмотреть, что тот тип притащил. Туда по пять человек запускают, а он седьмой от нас. Надо двух вперед пропустить, чтобы зайти вместе.

Приемщика совсем не интересовало происхождение лома. Он лишь проверял каждый предмет магнитом и выкладывал на весы. Общий вес оказался почти на килограмм меньше, чем Скипидарыч высчитывал накануне с помощью своего безмена.

— Ко-оля-а! — жалобно пропел Скипидарыч в то же время зло сверля глазами скупщика. Барыга смерил Деснина взглядом и недовольно произнес:

— Ну ладно, четыре.

— Четыре с половиной, — упорствовал Скипидарыч.

— Имей наглость, мне ж ментам не из своего кармана отстегивать.

— А я все свое сдаю!

— А все все свое сдают. Я другое не беру, понял.

Приемщик потыкал грязным пальцем калькулятор, достал из никуда не подключенной кассы деньги и сунул их Скипидарычу.

— А семь рублей? — возмутился тот, пересчитав.

— Обойдешься, нет у меня мелочи, — был ответ.

Но Скипидарыч больше не спорил. Он чуть не подпрыгнул от радости, когда заметил, что подозреваемый извлек из своей сумки помимо прочего три надгробных таблички из нержавейки и фрагменты распиленных крестов из дюрали. Деснин также это заметил, но одернул Скипидарыча, готового тут же вцепиться в расхитителя могил.

Тем не менее, гробокопатель почуял интерес к себе и, едва выйдя из скупки, постарался затеряться в толпе. Скипидарыч как назло заорал:

— Держи его, Коля! Учиним допрос с пристрастием!

Тип обернулся и дал чеса. Он решил уходить дворами, но уже в ближайшей подворотне был сбит с ног Десниным. Скипидарыч присел над поверженным и сходу начал допрос:

— Ты где кресты взял, едрень фень!?

— Какие кресты? Ничего не знаю.

— Хорош выделываться. Мы тебе не менты, понял. Щас уведем в укромное местечко и… Короче, выкладывай все про своих дружков.

— Каких еще дружков? — искренне удивился гробокопатель.

— Про сатанистов, с которыми приехал.

— Чего? Ты че, дурак? Какие еще сантанисты?

— Это они могилы курочат, а тебе мало — ты кресты в цветмет сдаешь.