Михал окинул взглядом всех участников этой веселой, беззаботной вечеринки. Кролики успели слинять. Только дверь хлопнула. А если б нагрянула милиция?
— Собирайтесь и уходите, — приказал Михал этим белым, испуганным лицам. Ева, Роман, Даша…
— Вызовете врача? — спросила Ева.
— Ты спятила? — огрызнулся Рихард.
— А если он тут отбросит копыта?
— Не должен! — Рихард затряс безвольное тело. — Да дыши ты, идиот! Дыши!
— Уходите! — сказал Михал. Он чувствовал, как рубашка липнет к спине, вся влажная от холодного пота. Странно неподвижное тело Зденека на ковре.
— Не бросим же мы его подыхать? — Михал поднял глаза на Рихарда.
— Погоди, — прошипел тот. — Да уйдите вы, черт возьми! Ну чего тут глазеть? Проваливайте! — Он подбежал к Еве с Дашей. В бешенстве вытолкал их из комнаты.
— Ты тоже отвали, — повернулся он к Михалу.
— Ему надо помочь!
— А как, проклятье!
— Мокрое полотенце, — попросил Михал. Глупость, конечно. Что это даст?
Рихард побежал в ванную. Отпихнув Михала, прижал полотенце к затылку Зденека. Тот застонал.
— Идиот чертов. Сколько же он вмазал? — Обхватив голову Зденека, Рихард стоял перед ним на коленях. Михал готов был поклясться, что в глазах у него были слезы.
Снова вскочив, Рихард бросился к ящику письменного стола. Трясущимися руками начал вскрывать упаковку с лекарством. Потом оттолкнул Михала и попробовал всунуть в рот Зденека какую-то белую пилюлю.
— Проглоти это, ну проглоти! — как невменяемый орал он Зденеку, который опять впал в беспамятство.
— Что ты ему суешь? — Михал тоже начал кричать.
— Эфедрин. Общевозбуждающее.
— Сдурел? Ему только врач поможет. Кислородная маска. Какие, к черту, таблетки!
— Ерунда, от этого он очухается! — бессвязно повторял Рихард.
Ну и дубина, подумал Михал.
Рихард кинулся в кухню. Схватил стакан и лихорадочно пытался развести в воде еще одну таблетку эфедрина.
— Отвали! — гаркнул он на Михала.
И снова обхватил голову Зденека.
— Пей! — бесновался Рихард, как будто тот мог услышать. — Пей! Да пей, наконец! — орал он беспомощному телу.
— Ты его так задушишь! — Михал напрягся и оттащил Рихарда.
Стакан с разведенным эфедрином грохнулся на пол.
— Болван! — завопил Рихард, развернулся к Михалу и левой рукой въехал ему в подбородок.
Михал еще успел сообразить, что падает. Потом ударился затылком о стену и потерял сознание.
Сколько он так пролежал? В голове гул, перед глазами мельтешат какие-то сверкающие точки. Несколько бесконечных секунд Михал не мог понять, где он и что с ним. Медленно-медленно, пересиливая страшную боль в голове, он сосредоточил взгляд на середине комнаты.
Рихард склонился над безвольным телом, плечи его содрогались от рыданий.
— Очнись! Прошу тебя, очнись… Дыши! — тупо шептал он одно и то же.
Михал попробовал сесть. Удалось привстать и плечами упереться в стену.
— Вызови врача, — сдавленно произнес он.
— Я его вытащу из этого, понимаешь? Должен вытащить! — заорал Рихард. И принялся опять тормошить безвольное тело.
Михал попытался встать. Левой рукой оперся о стену, правую протянул к телефону.
Одним прыжком Рихард перемахнул через комнату. Вырвал у Михала трубку.
— Испарись! Вали отсюда! — И выпихнул его в коридор.
Зденек на полу снова завыл от боли.
— Слышишь? Он приходит в себя! Никого не вызывай! Понял? — Рихард выталкивал Михала из квартиры. — Не суйся куда не надо! А то сдам тебя вместе с твоей аптекой!
Дверь захлопнулась. Звякнула цепочка.
Михал беспомощно стоял посреди лестничной площадки, сжимая руками раскалывающуюся голову. Ни на что больше не было сил.
Господи, только бы он не умер. Был бы теперь дома и валялся в своей постели!
Пришлось подождать до двенадцати, чтобы случайно не разбудить Зденека, если… если он жив? Мучительные минуты ожидания.
Зрачок в глазке. Больше ничего. Он позвонил вторично.
— Вам кого? — скрипучий голос.
— Мне нужен Зденек.
Тихо. Проклятье, что означает эта тишина? Нет дома. Конечно. А где он? Что с ним? Надо узнать!
У Рихарда час назад никто не открыл. А если за теми дверьми лежал Зденек? Мертвый? Ерунда. Истерия. Бог даст, пронесет.
— Откройте, прошу вас, — снова начал он.
Звон цепочки. И опять ничего. Может, просто боится его дружков? Что, если он и вправду лежит, завернувшись в одеяло? Хоть бы так. Разведать на сто процентов!
— Я из собеса! — на ходу изобретает Михал.
Щель в дверях, подстрахованная цепочкой. Настороженная бабка.
— Что-что?
— Я занимаюсь подростками, — самозабвенно врет Михал. — Ну и Зденеком Бартой тоже.
Дверь приоткрылась сантиметров на десять. И все.
Знать бы, на кого я больше похож — на подопечного или инспектора? Быстро придумать еще что- нибудь. Если только интерес инспектора к внуку для бабки не так страшен, как визит дружков.
— Мне нужно проверить его бытовые условия, — нашелся Михал.
— Но им занимается такая молодая пани. — В голосе все еще недоверие.
— Она в декрете. Ждет ребенка. — На Михала снизошло вдохновение. Может, сразу спросить, дома ли он? Нет, только не это. Вдруг после такого вопроса бабка захлопнет дверь? Тут похитрее надо.
— Бытовые условия, — вдруг обиженно повторила бабка. — У него все, что надо, есть. Еда, одежда, квартира. К тому же бесплатно. Чего вам еще?
— А как он себя чувствует? — осторожно попробовал Михал.
Дверь, как ни странно, распахнулась. Бабка вышла на два шага вперед.
— А как себя может чувствовать мальчик, которого родная мать знать не желает? — набросилась она на Михала. — И отец алиментов не платит? Никогда не хотел платить. С самого начала. Посадили мне парня на шею. А пенсия всего восемьсот двадцать крон. Ну, плюс приработок. Я тряпье собираю. Зденек этого, видите ли, стыдится. А жить у меня и есть задаром, это пожалуйста. Вот так. Ну, что вам еще надо от старухи…
— Да никто вас не упрекает, — выдавил Михал.
— А сколько он пережил, знаете? Всегда терпел и молчал. Потому он и такой.
— А теперь? — Михал все кружил вокруг главного, единственного вопроса. — Что он теперь делает?
— Похоже, опять за старое принялся. — Голос, приглушенный до шепота.
Чтобы Зденек не слышал? Выходит, он дома? Нет, чтоб не слышали соседи.
— Так плохо выглядит, ужас. Худеет. На работу будить приходится. Самому не встать. И все равно прогулов не счесть, не ровен час выгонят. Я его боюсь, — шептала бабка. — Вчера утром швырнул в меня чашку с чаем. Всю постель облил. Ни с того ни с сего. Из-за любой ерунды злится. А недавно запустил
