пирогом в стену. Вопил, что убьет меня. — Бабка вдруг хватает Михала за локоть. — Сделайте что-нибудь! Я уже не могу больше! Не могу!
— Он дома? — Новая попытка.
Бабка качает головой.
Черт побери!
— Все у него перепуталось, — шепчет бабка. — Днем норовит спать, а ночью уходит. Вот бы найти ему ночную работу…
Уже нашел, думает Михал. Только сейчас день, к тому же воскресенье. А Зденека нет. Объехать больницы? А если там его нет?
— Вы ему поможете? Прошу вас… Он был такой скромный и тихий мальчик. Мухи не обидит, однажды, когда я болела, всю ночь за мной ухаживал. Помогите ему…
Судорожное пожатие рук. Словно я всемогущ. Уж я-то помогу…
Михал кивнул.
И вдруг бабка замахала руками перед самым его носом:
— Это все дружки. Бандиты! Я его от них прячу. Да где мне, старухе, уберечь? Вы бы помогли мне. Хоть как-нибудь! А хуже всех какая-то Даша. Ей-то все сходит с рук. Родители вызволяют. А Зденечек, бедняжка, думает, он тоже так может!
Зденечек. Как странно это звучит. А если он уже мертв!
— Я их боюсь, — снова шепчет бабка. — Как-то раз нам уже дверь выломали и все тут вверх дном перевернули. Будто искали чего.
— А вы не знаете, где Зденек? — Последний шанс.
— Разве он мне рассказывает? — Бабка удивленно поднимает брови.
— Ничего с ним не случилось. Очухался! — уверяет Рихард, когда Михал наконец застает его дома.
Но все равно это последняя капля. Чаша полна. Прочь!
Их подвез «фиат» и какой-то драндулет.
На Еву еще обращают внимание, удивляется Михал.
Ну что может быть прекраснее удачного автостопа? Сколько раз в школе я мечтал объехать автостопом весь мир? Только одного меня не пускали даже в Давле[19] .
Опять хочешь свалить на предков, что перед этой прогулкой пришлось-таки вмазаться. Прогулки без кайфа тебе не в радость. Но уж это твои дела. Твои и Евы. Михал улыбнулся ей.
Они топали пешком через луг к видневшейся наверху турбазе… Все вдруг стало в тысячу раз проще, чем в городе. Обыкновенные вещи, которые никогда не подведут: солнце, трава, лес, воздух. Как пробуждение от страшного сна, когда понимаешь, что все в нем неправда. А из кухни доносится запах кофе.
— Давай посидим, — захныкала Ева.
Пятьсот метров в горку и те не можем одолеть! Михал упал на спину в траву возле дорожки.
— Благодать, уж и не помню, когда мне было так здорово, — пустил он пробный шар.
А жить тут? Может, это наш шанс? Нет, серьезно. Кайф здесь хрен достанешь. А то зачем бы Даше вечно мотаться в Прагу?
Он сорвал стебелек хрупкой светло-зеленой травинки и засунул в рот. Вместо сигареты. Ева притулилась рядом. В ее глазах отражалось небо и плывущие облака.
— Знаешь, Михал, я ужасно рада, что ты меня сюда вытащил!
Хэппи-энд на горных склонах.
На турбазе окон шестьдесят. В такой громадине наверняка постоянная нужда в обслуге.
В коридоре запах свежей древесины. Гомон и шум из ресторана. Свинина с кнедликами и моравские колбаски. Ох уж эта вечная борьба с лишними килограммами!
Они направились к бару.
— Что будете пить?
— Мы ищем Петра Копала.
Улыбку будто слизнули. Или мне просто показалось?
— Он на складе. За туалетом налево в конце коридора.
Нет, не показалось. Больше ни слова. Улыбка уже для другого посетителя.
Открытая решетка, двери настежь.
Михал заглянул внутрь.
— Привет…
— Чего надо… вход запрещен… А… — Петр вспомнил, откуда знает этого парня.
— Вот решили к вам в гости заскочить, — начал Михал, стараясь не замечать кавардак за спиной у Петра. Хаос ящиков, коробок, свертков, мешков, бутылок.
— А где Даша?
— Наверху…
— Что с ней?
— А то не знаешь?
Мучительная тишина.
— Вообще-то мы приехали узнать, нет ли тут какой-нибудь работы, — опять начал Михал.
— Здесь? С моей подачи точно нет. — Петр повернулся к складу. — Есть хотите?
Михал покачал головой.
— Да вы не стесняйтесь. Все равно у нас недостача. — Петр опустился на коробку из-под яиц. Свесил руки. Снова молчание.
— Даша тебе не говорила, что мы приедем?
Петр покачал головой.
— Ну, что тут такое? — Какой-то мужчина в черном сатиновом халате. — Очередной бардак?
— Вот складываю товар, привезли недавно… — неуверенно оборонялся Петр.
— Оно и видно, — иронически заметил мужчина. — А эта парочка? — Он хмуро покосился на Михала с Евой. — Убирайтесь, да поживее! Наркоманы в складе! Прямо цирк. Какой уж тут порядок!
Неужели заметно с первого взгляда?
Они вышли в коридор к туалетам. Петр так и остался сидеть на ящике.
Хорошо, а теперь как? Михал снова заглянул на склад.
— Что все-таки с Дашей?
— Свалилась она вчера. Тут все и всплыло. Она мне лапшу на уши вешала, будто завязала. Вроде бы бросила, ради меня. А сама втихаря под язык ширялась… Дурак я, дурак…
Михал присвистнул.
— А если недостача на складе — ее дела, если она на кайф таскала, тогда мы оба в дерьме! — накинулся Петр на Михала.
— Я ничего не брал, — защищался тот.
— Да уж, конечно. Ты тоже нам сильно помог. И все вы! Ни одна сволочь не позвонила, что она снова ширяется. Козла отпущения из меня сделали!
— Но я ведь…
— Не трепись, будто не знал, — перебил Петр. — Что, полгода не виделись?
Виделись. Два дня назад.
— Все вы подонки. Подлые, безмозглые торчки. А теперь уматывай!
Он вскочил с коробки из-под яиц и с грохотом закрыл за собой дверь. Изнутри тут же заворочался ключ.
Они тащились вниз с горы по проселку. Часа через два зайдет солнце. Недолгим было гостеприимство этой долины. Холодная ночь в горах, а утром роса.
А как же новая жизнь? Новая жизнь старых торчков. Смех, да и только.
