Украсть что-нибудь у предков? По-моему, ключи еще есть. Малость еды, немного денег да шмотку поценнее, чтобы толкнуть? Ну а где гарантия, что отец не вернулся с работы? Теперь-то он как пить дать вызовет милицию.
— У меня есть золотой браслет. Остался от тетки.
— Ну да? Где?
— Мама держит его у себя.
Золотой браслет. Минимум две недели жизни!
— Я зайду к своим.
— А если будут дома?
— Не раньше шести.
Это ведь не воровство. Ева просто возьмет то, что принадлежит ей.
Профессионально-равнодушная матрона за стеклянным прилавком, набитым золотом, вокруг которого вечно ошиваются иностранцы. Черт, как бы им всучить именно наш браслет?
— К сожалению, эту вещь мы не примем. Она не антикварная.
— А как же нам его продать?
— Ну, если срочно, возьмут в ювелирном, на вес. По сто пятьдесят крон за грамм. Но прежде браслет нужно переплавить. Это делают на Козьей площади.
Она что, спятила? Обдираловка! А куда еще сунешься?
— Ваш паспорт, пожалуйста…
Схватить браслет — и ходу! Эх, была не была… Все равно у Евы в паспорте адрес матери.
Браслет, который можно продать тысячи за три-четыре, если не торопиться.
— Тысяча сто крон, — безразличным тоном произносит очередная матрона, на этот раз в кассе ювелирного.
Ни больше, ни меньше.
Две недели жизни. И что дальше?
Не позволять себе заходить так далеко. Позаботиться о деньгах загодя. А не когда сводит брюхо и ты готов на все.
— Потом загоним что-нибудь из той аптеки.
— Как?
— Через Рихарда.
Мой заклятый друг снова на сцене?
— Пошла ты с ним в задницу!
У нас тоже есть своя гордость. Правда, пока в кармане у Евы тысяча сто крон.
— И Станда так делал, до того, как его замели.
Уже свыклись, что нас загребут? А чем же еще это может кончиться? Вообще-то, нам давно все до лампочки. Какая уж там гордость.
— Врубаешься, на этот раз мы хотим чего-то от Рихарда, а не он от нас?
— Конечно.
Последние наставления.
Нас приглашают на вечеринку.
— Михал, прошу, веди себя нормально.
— Надеюсь, обнимать его не обязательно?
Мы ведь никогда не хотели зайти так далеко. Помнишь, когда я пришел из армии, мы обещали друг другу только прекрасные уикенды. Ну, самое большее две-три дозы в неделю. И все. Как недавно. И как давно.
Снова, как три года назад. Рихард и Зденек, Даша… Только вместо кока-колы шприц. Все понеслось, как при ускоренной съемке.
Боже ты мой, а ведь я тебя страшно ненавидел, вдруг словно вспышкой озарило Михала. И вот уже обнимаю тебя на ковре посреди комнаты. А вокруг сияющие лица. Интересно, что он мне дал? В знак примирения.
— Я тоже хочу попробовать, Рихард, ну прошу тебя…
Какой-то кролик. Роман, кажется. Похоже, я уже видел этого Романа, когда вернулся из армии. Соплячок лет шестнадцати.
— Что? — удивляется Рихард.
— Ну, это «сердечко любви», — клянчит Роман.
Идиотское название, думает Михал. Но действует оно потрясающе.
— У тебя есть шансы, — улыбается Рихард. — Условия знаешь…
Эта его скользкая ухмылочка! Она снова напомнила Михалу все, что было. Ну и? Стены комнаты струятся. Улыбка Евы.
Сколько же ты не улыбалась, Ева? Лет сто?
Сжать ее в объятиях и защитить от всего.
Стук в дверь.
— Стрём! — Рихард мгновенно на ногах. — Это не сигнал!
Игла скребет по пластинке, так быстро Даша выключает проигрыватель. Все переглядываются. А что, если кто-то настучал? Рихард протягивает руку к Еве:
— Машинку!
И быстро сметает в карман фляжку со своим строго засекреченным раствором.
— Откройте! Кто у нас не в улёте? — приказывает он.
Очередные два кролика, небось рассчитывают на остатки угощения.
— Все — тихо! — шипит Рихард из дверей сортира. Захлопывает и запирается. В случае обыска можно спустить в унитаз.
Пускай потом берут мочу хоть у каждого, пускай узнают, чем мы кололись, он все равно будет твердить, что мы уже пришли под кайфом. И никто никогда не докажет, что у него было. Из нас они вряд ли вытянут. А кто расколется, в жизни дозу не получит. Как все просто.
Только для нас с Евой встреча с ментами на этой хате совсем ни к чему, соображает Михал. Он прислоняется к двери в коридор, чтобы лучше слышать.
— Рихард, — шепчет один из кроликов. — Какие-то два парня…
— Как их зовут? — отзывается из сортира Рихард.
Краем глаза Михал наблюдает, как кролик важно шествует к двери. Уже не смотрит через глазок. Повесил цепочку и приоткрыл щель.
— Вы кто такие?
— Робик и Ярда. Скажи Рихарду, нам бы всего один дозняк.
Кролик послушно повторяет все сортирной двери.
В комнате гробовая тишина. Каждый наедине со своим страхом. Михал гладит Еву по волосам и качает головой. На этот раз пронесло.
— Меня нет дома, — шепчет Рихард.
— Очень жаль, но его нет дома. — Кролик выполняет приказ. В голосе тихое торжество. Для него ведь Рихард дома.
— Всего одну дозу, пойми ты, — просит неизвестный за дверью. — Не будь свиньей!
— Его тут нет! — Кролик тщетно пытается закрыть дверь. Один из тех, кто снаружи, всунул в щель ногу.
— Скажи, мы в обломе. Нам позарез надо, а то прямо здесь вырубимся. Скажи ему это!
Рихард выходит из уборной.
— Отвалите. Нет у меня ничего. Усекли? Сегодня ничего нет. Я не в настроении. И чтоб я вас тут не видел. Быстро!
— Рихард, ну будь человеком…
— Я же сказал, не мотайте нервы!
