– И я иностранец. Я всегда слышал, что англичане не верят иностранцам. Как бы то ни было, но я уверен, что ваш отец будет ждать, пока его прекрасная дочь выйдет замуж за отечественного дворянина, как вы рассказывали. Я человек другого сословия.
– Он даже не встретился с вами, чтобы судить об этом!
Сергей погладил ее по волосам. Его красивые руки были такими нежными, по его сосредоточенному лицу было видно, что он озабочен только ее чувствами, не своими собственными, жестоко обманутыми надеждами. Никто, исключая папу (а теперь даже и папа), не тревожился так о ее чувствах, как Сергей. Он единственный хотел помочь ей снисходительно отнестись к отцу.
– Ну что мы можем поделать, моя дорогая, – он совершенно по-английски произнес это выражение нежности сладким звуком, – подождем, пока вы станете достаточно взрослой, чтобы выйти замуж без разрешения родителей.
– Но это целых восемнадцать месяцев! – застонала Дези.
– И тогда я приеду к вам и сделаю тебя моей женой.
– Сергей, вы так благоразумны!
– Но что же еще остается в этом положении? Дези, опечаленная, прижала руки к щекам.
– Я буду писать вам, и вы тоже пишите мне каждый день, – сказал Сергей.
Письма. Однажды Флоренс жила в этой стране, старательно выписывая буквы, заполняя страницу за страницей.
– Я ненавижу писать письма, – сказала Дези.
– Но не мне.
– Сергей, я искренне и безумно люблю вас и не остановлюсь ни перед чем.
– Я тоже.
– Тогда почему мы разделены на две части? Я не выдержу этого.
Он прижал ее к себе. Она знала, что не сможет выдержать этого. Все ее тело трепетало. Но он был старше, чем она, более опытным, более выдержанным, сейчас он контролировал свою дрожь.
– Не огорчайтесь, пройдет время, и мы будем смотреть балет в театре Эрмитаж зимой будущего года.
Дези стряхнула слезы.
– В Эрмитаж надо ехать далеко на санях?
– Даже если бы до него было десять шагов, но ты захотела бы поехать на санях, – это было бы достаточно далеко.
Дрожь страстного желания владела ею. Вероятно, можно было ждать, и ничто из нежных звезд счастья не пропадет. Она сказала, вложив в слова всю свою любовь:
– Сэр Гей…
Папа снова слег в постель с температурой.
– Боюсь, что ты расстроила его, – с укором сказала мама. – Он просил тебя зайти к нему, как только ты придешь. Где ты была?
Дези не могла понять, добрая мама или недобрая. Она все еще оставалась нейтральной к поведению Дези, только укоряла ее, стремясь к главному – чтобы это не сказывалось на папином здоровье.
– Я виделась с Сергеем, конечно.
Если бы только мама всплеснула руками и оставила ее в покое. Но мама спросила холодно:
– Надеюсь, сказала до свидания?
– Да.
– Я рада. Пойди скажи папе. Это поможет ему лучше всяких лекарств.
Почему ее счастье должно быть принесено в жертву старому больному человеку? Дези удивлялась и возмущалась.
Даже несмотря на то, что папа любовно схватил обе руки Дези и заметил следы от слез на ее щеках, не могла она от всего сердца раскрыть ему свои чувства. Он думал, что проблема уже решена. С отъездом балета, который продолжит гастроли в Париже и затем возвратится в Москву, Дези быстро забудет первую юношескую любовь и свое безумие. Исчезнет ее ощущение несчастья – так сказал он ей.
– Как я часто делаю, давай поедем куда-нибудь развлечься. Думаю, это тебе понравится. Куда-нибудь, где красиво, весело… Может, в Венецию?
– Нет, спасибо, папа.
– Поедем сейчас же! Я не хочу, чтобы ты сидела дома в мрачных раздумьях. Перемена обстановки – безошибочное средство от разбитого сердца.
– Как вы можете говорить об этом, папа, разве вы знаете, что такое разбитое сердце? Вы и мама могли пожениться.
От этого крайнего уныния Дези глаза папы наполнились слезами. Он не мог говорить в этот момент. Когда же овладел собой, он сказал:
– Ты слишком молода, чтобы говорить о таких вещах. – Он облизал губы и сделал усилие. Вымученная улыбка появилась на его лице. – Хотя я понимаю, что лечебные увещевания сердец не утоляют. А теперь
