Глава двадцать восьмая
Монарх звездного королевства Пиклия еще ни разу так крупно и громко не ругался со своим соратником, главной опорой его власти, графом Де Ло Кле. Да что там ругался, они практически поскандалили между собой, дойдя до грязных ругательств, вульгарных оскорблений, и только маленького шага не хватило до рукоприкладства или применения оружия. Практически уже и этот шажок стали делать, да ситуацию спасло сообщение по внутренней связи от секретаря:
— Ваше величество, министр внешних сношений прибыл с докладом!
Этот доклад ждали, и как раз по его теме в основном и возник скандал. О приходе министра король распорядился заранее, поэтому секретарь и воспользовался односторонней связью для оповещения.
Но сразу вот так, с раскрасневшимися лицами и трясущимися губами, первым лицам государства не пристало принимать посетителя, пусть он даже трижды министр и прекрасно обо всем осведомлен. Поэтому Моус Пелдорно несколько раз протяжно вдохнул и выдохнул, стараясь вначале хотя бы голос выровнять, и, нажав кнопку, распорядился:
— Пусть заходит через пять минут.
И, отойдя к окну, стал успокаиваться окончательно. Тогда как граф решил подлечить расшатавшиеся нервы более кардинальным способом. В дальнем закутке королевского кабинета он открыл неприметный шкафчик и, достав оттуда самый крепкий по шкале градусов ром, нацедил себе граммов пятьдесят в хрустальную рюмашку. Опрокинул в рот и только затем задышал свободно и размеренно. Последние три дня он практически впервые в своей жизни не выходил из запоя. И только сегодня с утра с трясущимися внутренностями вернулся к исполнению прямых обязанностей. Естественно, что такое отсутствие основного рулевого у штурвала власти весьма негативно сказалось на всем: и на внутренней обстановке в государстве, и на экономике, и на волнениях личного состава космического флота. И хуже всего — на внешнеполитических связях. Про внешнюю разведку и говорить не приходилось. Все управление ею пало как раз на министра внешних сношений, а он хоть и весьма неплохо разбирался в дипломатии, но вот слабо отличал обычного диверсанта или саботажника от главного резидента.
Но все-таки работа в нужном направлении кое-как шла, и кое-какие сведения все-таки собирались. Именно по этой причине, как только Де Ло Кле вышел из запоя и с раннего утра бросился наверстывать упущенные возможности и разгребать рухнувшие дела, министру и было дано указание собрать все самое важное по Оилтонской империи и явиться с докладом. Соратники сошлись в ожидании в кабинет, но мирного ожидания не последовало. Моус с проклятиями и бешенством в глазах припомнил графского родственника-предателя, сам граф ткнул короля носом в его полную безграмотность в делах руководства армией и разведкой, а там и понеслось. Оба пожизненных приятеля облили друг друга словесной грязью с ног до головы, вспомнили все старые обиды, и только сообщение секретаря не позволило им перейти последнюю грань здравого рассудка. Хотя с другой стороны, по мнению большинства людей в Галактике, здравый рассудок у этой присно известной пары подельников отсутствовал уже давно. А вот злой гениальности у них хватало на целый полк негодяев.
Через пять минут тишины в кабинете короля воцарился относительный мир и спокойствие. Покраснение с лиц спорщиков сошло, дыхание выровнялось, и, когда министр вошел и поприветствовал его величество, Пелдорно уже смотрелся строгим, невозмутимым как скала. А дышащий перегаром граф Де Ло Кле сел несколько в стороне, где и света было поменьше. Не слишком ему хотелось демонстрировать мешки под глазами и обвисшие от непроизвольной диеты щеки.
— Все готово по Оилтону?
— Так точно, ваше величество!
— Тогда приступайте к докладу.
Министр покосился на молчащего шефа разведки и директора Управления безопасности Пиклии, прокашлялся и стал зачитывать самые последние новости и донесения:
— Имея на руках все последние данные, сводки и сообщения, мы можем составить отчетливую картину происходящего, отчитаться по оставшимся в Старом квартале резидентам. Их осталось всего трое да еще восемь человек непосредственного подчинения. Всем им удалось остаться в живых и нигде не зафиксировать свою помощь силам вторжения. На данный момент они ведут себя очень осторожно, но в то же время продолжают интенсивно собирать и передавать нам информацию. По первому дню, а вернее, о событиях за час до начала вторжения стало известно следующее: наша смешанная группа вела визуальное, плотное наблюдение за группой героев хаитанских событий. Почти всем из них удалось даже разместиться в том самом общественном заведении, где собрались праздновать все сорок воинов под командованием майора Парадорского. К немедленному уничтожению группы, которая, как казалось на первый взгляд, совершенно неготова к бою, наши люди тоже подготовились не наилучшим способом. Естественно, никто из них даже и краем сознания не подозревал, что среди развлекающихся оилтонцев в военной форме находится и принцесса Патрисия. Но хуже всего, что сигнал всеобщей атаки с максимальным применением оружия застал наших разведчиков и диверсантов врасплох. Тогда как противник оказался более чем наготове. Как только наши воины стали доставать оружие, по ним совершенно неожиданно открыли ураганный огонь из личного оружия все сорок человек сработанной группы. Все, кто находился в кафе с нашей стороны, были безжалостно, зверски уничтожены. Уйти удалось лишь наружному наблюдателю, который, ко всему прочему, успел заснять через прозрачные стены заведения течение всего инцидента. В дальнейшем агент сообразил затесаться среди местных обывателей и только после прекращения огня и позорной сдачи наших десантников сумел добраться к себе домой и переправить нам сообщения и запись.
Король не выдержал и со злостью повернулся в сторону своего подельника:
— Ведь были сомнения в подаче сигнала всего за три минуты, были.
Граф на это только кивнул, хотя перед ним уже висела виртуальная консоль информатория, и он уже просматривал, скорее всего, ту самую запись прервавшейся гулянки. Тогда как докладчик, не дождавшись ни вопросов, ни иных реплик, продолжил:
— Затем началось вторжение, о котором вашему величеству и вашему сиятельству все прекрасно известно. Хочу только добавить, что действия особого отдела были в каждом случае и в любой ситуации совершенно верными. Так подсчитали наши аналитики. Просто в некоторых моментах не хватило элементарной удачливости, а в других помешал человеческий фактор. Причем фактор, действующий со стороны нашего врага. Ну и наибольшую ошибку допустила следственная бригада, которая при допросе случайно плененной принцессы допустила непоправимые ошибки и преступное разгильдяйство. За что и была наказана ворвавшейся прямо на место допроса штурмовой группой все того же пресловутого Парадорского.
— Откуда настолько точные данные? — буркнул шеф всей разведки, совершенно не заглядывавший последние три дня в недра своей вотчины.
— Один из наших наблюдателей сумел оказаться в группе городских ополченцев, через которых совершала свой отход штурмовая группа после отсидки в парке аттракционов. Именно он и видел Парадорского с его воинами, переодетыми в боевые скафандры нашего десанта. Даже слышал короткий разговор самой принцессы с лидерами ополчения. Тогда наш человек тоже не догадывался, кого видит и кого слышит. Это уже потом, когда слухи, догадки и россказни распространились по всей вражеской столице, наш агент сопоставил все вместе и сделал правильные выводы.
— А почему он сразу не расстрелял эту самую штурмовую группу? — рассерчал Моус Пелдорно. — Или у него руки тряслись?
— Осмелюсь доложить, ваше величество, что данный агент числится как уникальный наблюдатель, ни в коем случае не воин. Да и оружия у него в той ситуации при себе не было. В остальном он себя зарекомендовал как один из самых лучших наших разведчиков.
— Продолжай. И еще раз уточни действия особого отдела: чего им не хватило?
— По совокупности данных, им не хватило банальной осмотрительности. Как раз перед самой окончательной, массовой атакой на узел сопротивления, в котором находилась Патрисия Ремминг, все лучшие силы стянулись к этому узлу и ждали только окончательной команды. Тогда как очередная
