ты? Вот так сразу готов пустить в ход дармовой игломет? А если тебе более глобальное оружие в руки доверят, тоже начнешь для устрашения или от плохого настроения в красную кнопку пальцем тыкать?
— Так ведь они…
— Только не надо мне тут словоблудие разводить про шпионов и скрытых врагов! — осерчал маркиз. — Где твоя выдержка? Где твоя хваленая рассудительность? Или в мирное время ты становишься несообразительным?
Тантоитану действительно стало стыдно за свое ребячество в здании терминала, поэтому он потупил глаза и благоразумно промолчал. Что, кажется, несколько порадовало господина Грока.
— Раз осознаешь свою вину, значит, еще исправим. Значит, еще не поздно тебя учить и воспитывать. Поэтому перейдем от шуток к делу. О! Правильно насторожился: мол, если маркиз так только шутит, то что будет, когда он станет говорить серьезно? Логично. Да только отныне и тебе придется забыть про шутки курсантов и взвалить на свои плечи огромную ответственность.
— Вы меня… хм… пугаете, — признался Парадорский. — А может, я не хочу никакой «огромной» ответственности? Вы у меня спросили согласия?
— Постой! — Маркиз живо изобразил на своем лице изумление. — Ты что, жениться передумал?
— Ни в коем случае! Но при чем здесь моя женитьба?
— Хороший вопрос! В точку! Вот именно об этом мы сейчас и поговорим!
Глава двадцать седьмая
Перед тем как перейти к самому основному пункту в ведущемся разговоре, Винселио Грок куда-то послал команду по внутреннему переговорному устройству:
— Как только дам сигнал, пусть заходит! — И только потом поднял вновь глаза на Парадорского: — Так вот, парень, ты не обратил внимания, что я уже давно слежу за твоей судьбой?
— Обратил. Только недавно вспоминал все ваши визиты и выступления.
— А все почему? — Посетитель только кивнул в ответ, словно переспрашивая. — Да потому что мне твоя невеста знакома давно. С самого младенчества. И я за нее всегда и очень много переживал.
Тантоитан немного откинулся назад и не сдержал облегченного вздоха. Теперь хоть что-то стало проясняться.
«Не иначе как маркиз лично знаком с отцом Клеопатры! — пришла догадка. — Отсюда вытекают и все наущения и предупреждения о наказаниях за неуставные отношения и прочее, прочее, прочее. Как это мне так повезло влюбиться в такую красавицу и за это не схлопотать распределение на дальнее пограничье? Неужели моя девушка за меня заступилась с самого начала? Тогда и тот протекционизм, который она сейчас получает при дворе императора, становится понятен. Друг семьи, а возможно, даже и родственник, маркиз имеет огромное влияние при дворе и может протолкнуть свою любимицу на какой угодно пост. Ну и меня как прицеп к ее супружеской жизни на какую-то должность определить. Хорошо ли это? Как для своей любимой, то я бы предпочел, чтобы она всегда находилась в наиболее безопасном месте. Нечего ей по таким планетам, как Нирвана, шляться или полосу препятствий в дивизионе преодолевать. Лучше пусть детей рожает. Но вот что это дает лично мне? А мне это, чего уж там скрывать, не нравится! Только этого еще не хватало, чтобы кто-нибудь бросил мне обвинение, что звание или орден я получил по протекции! Сам всю жизнь всего добивался и дальше не собираюсь пользоваться ненужной помощью!»
Кажется, все эти мысли каким-то образом промелькнули у него в глазах, а может, опытный маркиз оказался слишком хорошим психологом. Потому что в упор спросил:
— Что тебя смущает?
— Да как сказать.
— Так и говори!
Тантоитан решился:
— Хорошо. Вы ведь меня знаете: никогда не стремился вырвать льготы или поблажки. И сейчас стремиться не собираюсь.
— А тебе их никто и не навязывает! — осадил его хозяин кабинета. — Тебя я только и предупреждаю, чтобы ты не смел свою невесту и словом обидеть. И старался поддерживать, направлять и помогать во всех ее делах и начинаниях. Это тебе понятно?
— Ну так это и так подразумевается при женитьбе, — несколько растерянный от такого напора, пробормотал майор. — Я даже согласен, если вдруг у нас не сложится служба, уехать с ней в дальний гарнизон на молодую планету и там…
— Да кто вас туда пустит? И с чего ты решил, что твоя невеста имеет возможность жить в какой-то глуши?
— Не понял? Такую возможность имеют все… при желании.
— А вот и не все! Вот скажи мне, герой, если вдруг мне сейчас взбредет в голову бросить все дела и отправиться на покой на какую-нибудь курортную планету, у меня это получится?
— Ну, не знаю. Если император согласится.
— А ты бы на его месте согласился? — упорствовал маркиз. — Или другой пример: ты решил идти пленять полковника Зар Ди Кле, а твой заместитель Гарольд заявляет: не пойду, спать хочется. Как тебе такое?
— О! Там совсем другое дело, — возмутился Танти. — Как можно сравнивать военные действия и пожелания человека в престарелом возрасте?
Кажется, он сморозил какую-то глупость. Потому что Грок возмущенно замычал и сжал кулаки:
— Ну ты нахал! Давно в глаз не получал? Это кто престарелый?
— Прошу прощения! Это я так… образно… для сравнения.
— И вообще, с тобой трудно разговаривать! Пусть с тобой дальше твоя невеста разбирается! — В сердцах воскликнул хозяин кабинета и ткнул какую-то кнопку.
Уже примерно догадываясь, кто сейчас сюда заявится, Парадорский поспешил спросить:
— Извините, ваше сиятельство, а кем конкретно вам капитан Ланьо приходится? Родственницей или…
— Или! Она моя именница!
Теперь связь между этими двумя людьми определилась окончательно. Издавна существовала традиция, когда младенца нарекают выбранным родителями именем. Делает это по их поручению на семейном празднике по поводу рождения кто-нибудь из ближайших друзей. Неважно, мужчина или женщина. Ну и потом этот человек всегда старается поддержать своего именника или именницу по жизни, а в случае смерти родителей, как правило, забирает ребенка в свою семью. То есть выступает этаким гарантом опеки и даже воспитания своих подопечных вплоть до их окончательного становления как личностей. Можно сказать, практически становясь близким родственником. Сами именники всегда в кругу семьи или друзей обращались к своим попечителям хабби или хабба.
Вот и получалось, что капитан Ланьо имела мощную поддержку от своего хабби на все случаи жизни. Оставалось только выяснить, какая примерно должность или назначение для Клеопатры намечается.
— И чем моя невеста собирается заниматься?
Но тут и она явилась. Без всякого доклада или приглашения уселась во второе кресло для посетителей и только спросила у маркиза чисто по-родственному:
— Ты ему уже все рассказал?
— Только то, что ваши судьбы уже предначертаны и что ты моя именница. Остальное ты уже сама, как и хотела. Хотя сразу тебе скажу: тяжело тебе с таким индивидуумом придется. Он в любом случае своего добиваться будет.
— Потому я его и выбрала, — заулыбалась девушка и, вставая, схватила своего жениха за руку. — Пошли со мной!
Пришлось с некоторыми колебаниями ей подчиниться, даже не попрощавшись с господином маркизом. Руку своего суженого девушка не выпустила и в приемной, хотя у замерших адъютантов от этого
