Неоглядной туманной синью простёрлась осенняя тайга. Свежее ноябрьское утро занялось над ней бледным рассветом. Быстро алеет розовая полоска неба, нежной киноварью разливается по зубчатой кромке гор. Вот вспыхнула пурпуром, и утреннее солнце багровым шаром выкатилось из-за скалистых вершин. Алмазами в золотой оправе засияли гольцы горного хребта. В ослепительных лучах засверкала прозрачная Таюра, неудержимо стремясь к Лене. Серебрятся инеем ледяные кружева на прибрежных камнях...

   На правом берегу Таюры - таёжный поселок. На левом - тёмно-зелёный пихтач стеной поднимается на крутой склон. Скалистый утёс чернеет вдали. Под утёсом, на галечной отмели колышется в волнах грузное тело. Пятнистые брюки и куртка истрёпаны о каменистое дно. Скрюченные, иссиня-лиловые кисти рук и босые ступни ног, искромсанные на перекатах, то появляются над водой, то исчезают в ней. Тело человека, шевелимое белопенным потоком, вздымается на волнах, бьётся о камни.

   В этот ранний час в доме, издали приметном синими резными наличниками, громыхнула дверь, и на крыльцо вышел Георгий Войлоков, участковый инспектор милиции. В каждой руке по ведру. В одном - овсянка для кроликов. В другом - мешанина поросёнку.

   Звякнула щеколда калитки. Во двор торопливо вошла Настя Мукачёва, работница леспромхоза. Муж её, Илья, известный в посёлке силач и выпивоха, с бригадой охотников - промысловиков белковал в тайге. И Войлоков немало удивился, увидев наспех одетую женщину. Пальто распахнуто, на растрёпанные волосы небрежно наброшен цветастый платок. Войлоков поставил вёдра, нахмурился.

   -- Не иначе, Илюха с охоты прикатил и опять бузит спозаранку? Ну, еп-понский бог! Хватит с ним нянькаться! Заявление написали?

   -- Да я, Георгий Георгиевич, не на Илюшу жаловаться... Утопленника на Таюре нашли. Под утёсом... Туда все наши леспромхозовские побегли.

   -- Побегли! Да они же мне, еп-понский бог, место происшествия затопчут.

   На бегу застёгивая форменную тужурку, Войлоков пустился к высокой скале, угрюмо нависшей над рекой. Разбухшее тело уже выволок на мокрый песок главный инженер леспромхоза Стукалов. Шагнул навстречу запыхавшемуся Войлокову.

   -- Еле вытащил. Тяжёлый как бочка.

   -- Кто вас просил? Напрасно старались! До приезда опергруппы не следовало этого делать. Отойдите от места происшествия!

   -- Хм, пожалуйста, -- недовольно поджал губы Стукалов. -- Хотел помочь вам, а вы... -- обиженно махнул рукой, и громко хлопнув дверцей новенькой 'Хонды', укатил в контору.

   Войлоков медленно повернулся к бесформенной массе, некогда бывшей человеком, и содрогнулся, глянув на обезображенное лицо. В стороне тихо переговаривались рабочие.

   -- Белов... Мастер наш.

   -- Одежда его... Вот и сыскался один.

   -- Где-нибудь и другого прибьёт к берегу.

   Через несколько дней после этого происшествия Войлокова вызвал в райотдел следователь Смирнов.

   -- Привет, Георгий! Ознакомься с актом судебно-медицинской экспертизы.

   В акте неоднократно упоминался алкоголь. Среди подробно описанных многочисленных ссадин особо выделялась запись, подчёркнутая карандашом. Ссадина на затылочной части головы.

   -- Спьяну Белов из лодки вывалился да и шарахнулся башкой о камень, -- пыхнул сигаретой Смирнов... -- Ночь, холод, погода мерзкая... Поддали мужики. Обычное дело на рыбалке. Может, в скалу потом врезались или наскочили в потёмках на бревно. Вон сколько бурелома плывёт после паводка...

   -- Второго ещё не нашли... Рановато заключение делать...

   -- А если тело Касьянова не найдём? Река на месте не стоит. За месяц могла утащить его в море Лаптевых. Чего нам выжидать?

   -- А письмо его жены? О хищениях пиломатериалов?

   -- Одни рассуждения и предположения... Нам нужны факты. Где доказательства?!

   -- Копнуть хорошо - будут!

   Смирнов снисходительно улыбнулся.

   -- Думаешь, так просто?

   -- Получается, еп-понский бог, Касьянов и Белов утонули, а с ними и концы в воду?

   Смирнов развёл руками.

   -- Начальству, конечно, виднее, -- берясь за ручку двери, сказал Войлоков. Надел фуражку и, не прощаясь, вышел из кабинета.

   Смеркалось. По мутному небу ползли свинцово-серые тучи. В пасмурной мороси качались мокрые ветви оголённых от листвы деревьев. Над Таюрой вились сизые облачка. Гонимые холодным ветром белесые дымки стлались по таёжным распадкам. Там, у дальних сопок впадает в Таюру студёный и чистый Соболиный ключ. Ледяной купелью плещется на гранитных порогах бурная река. Шумит, перекатывает камни, сшибает с ног неосторожного охотника, обманутого мелководьем.

   Спустя неделю на Харюзовом плёсе обнаружили другого утопленника. По оранжевой рыбацкой куртке опознали бывшего директора леспромхоза Сергея Касьянова. Корчажник, острые камни истерзали тело до неузнаваемости. Измочаленные конечности обглодали рыбы. Взять с пальцев отпечатки для Адактилоскопического анализа было невозможно. Однако, личность погибшего сомнений не вызывала. Слишком часто жители посёлка видели в этой куртке заядлого рыбака Касьянова. В тот ненастный вечер в болотных сапогах и со спиннингом в руке он прошагал в ней берегом Таюры к синей моторке, где его поджидал мастер Белов...

   'Несчастный случай на рыбалке... Алкогольное опьянение...' -- отстучал на компьютерном пульте капитан милиции Смирнов. Распечатанный на принтере лист подшил в тощую бумажную папку, хлопнул по ней ладонью:

   -- Вот и вся история!

   А началась она так...

   В сентябрьское ненастье широко разлилась Таюра. Ревущая на порогах река несла в Лену таёжный хлам. По распадкам, размывая берега, хлынули в Таюру потоки мутно-рыжей воды...

   Ещё не утихла стихия, когда синяя моторка надрывно завыла на реке. Хлестал холодный ливень. Непоседы - мальчишки пускали на лужах кораблики из сосновой коры. Нипочем им, промокшим, шмыгающим носами, осенняя слякоть. Они первыми рассказали Войлокову о синей моторке и двух смельчаках, рискнувших отправиться на рыбалку в столь неподходящее время. Дети хорошо разглядели жёлто-красную куртку Касьянова и зелёно-пятнистую энцефалитку Белова, сидящего на руле.

   Синяя дюралевая лодка в посёлке одна. Её владелец главный инженер Стукалов припозднился в этот вечер в своём кабинете за составлением месячного отчёта о лесозаготовках. Рубиновая 'Хонда' Стукалова, поблескивая мокрой эмалью, краснела у ворот конторы.

   Ветер налетал порывами, раскачивал вершины деревьев. Тайга, скрытая моросью, глухо шумела.

   Войлоков, накинув поверх фуражки капюшон плаща, спешил в контору леспромхоза, в свою служебную комнату. Войдя, стряхнул с одежды влагу, придвинул ближе телефон.

   -- И чего они, еп понский бог, в такую погоду на рыбалку поехали?

   Навязчивая эта мысль не выходила из головы. Казалось странным, что люди, не один год живущие в этих суровых краях, выбрали для рыбалки сентябрьскую непогодь. Рыбачить Касьянову не впервой. Ему ли не знать, каково, на ночь глядя, переться по бурной реке? Дождь... Ветер. Чуть зазевался на руле и пиши: