машины. Не оборачиваясь, я иду к подъезду, чувствуя на себе ожидающий пронзительный взгляд. На секунду задержавшись у двери, я вхожу в подъезд и тут же слышу, как, резко взревев, поехала машина Стаса. А я, прислонившись к стене, стою, ожидая, когда перестанет так сильно стучать сердце. И жду, когда сами собой высохнут набежавшие слезы. Ну что же делать, если он нравится мне? Что делать?
Наверху хлопнула чья-то дверь, приводя меня в чувство. Домой. Я иду домой.
Дети уже уехали, оставив, как всегда, небольшой кавардак в квартире. Вкусно пахнет жареной картошкой, негромко бормочет телевизор, и шумит в ванной вода.
– Ксения, это ты? – кричит из ванной муж. – Я сейчас!
Конечно, я. А кто еще-то может быть? Почему-то мне смешно. Его глупый вопрос совсем не раздражает, а, наоборот, веселит меня. Может быть, потому, что задает он его таким радостным тоном? А может быть, потому, что он пожарил картошку и, как я успела заметить, сделал мой любимый салат и даже поставил на стол парадные бокалы для вина: значит, ждал, и я не обманула его, не заставила нервничать и страдать, и это совесть так веселится? А может, просто потому, что я люблю только его? А Стас? Сердце сжимается. Как там? Будем решать проблемы по мере их поступления? Или нет, лучше так: я подумаю об этом завтра. Да, именно так. Завтра.
За ужином я начинаю подробно рассказывать мужу о сегодняшнем дне. Относительно подробно, конечно. Когда я закончила говорить о фирме «Наследие» и неожиданном появлении матушки Иоанны, муж спросил:
– Ксюша, а как они на тебя вышли?
– Кто?
– «Наследие», – муж немногословен, а значит, он очень серьезен.
– Знаешь, дорогой, я сама об этом подумала, – вспоминаю я, – только не успела додумать до конца.
Муж молча смотрит на меня – ждет продолжения.
– Я просто подумала, как удачно для них все сложилось – и Ирина уехала, и я новенькая...
– Вопрос не об удаче – вопрос о звонках тебе домой.
– Ты хочешь сказать...
– Кто-то тебя подставил.
Муж говорит спокойно, даже немного насмешливо. Я понимаю, что это потому, что все уже закончилось, что теперь-то мне уже ничего не грозит, что все страхи позади. Я понимаю, но все равно как-то не по себе. Потому что если один раз подставили...
– Надо бы вычислить, кто так постарался, – говорит муж.
Надо бы вычислить. Конечно. А как? Вслух я вопроса не задаю, но смотрю вопросительно. Честно говоря, мне сейчас не очень хочется думать – устала я. Да и разве вычислишь так вот, сразу?
– Ты про эту фирму раньше знала? – Муж вертит в руках бокал, разглядывая вино, оставшееся на самом дне.
– Ну, наверное, они же на многих памятниках работают.
– Ты слышала про них раньше? – повторяет вопрос муж, доливая вино в бокалы. – Когда в музее работала или на раскопах?
– Не помню я точно. – Мне лень вспоминать – вкусный ужин, приятное вино.
– Ксюша, – муж ласково гладит меня по щеке, – не спи, мы еще не закончили...
– Я не сплю. «Наследие», «Наследие»... – я улыбаюсь, расслабленно щурясь, – очень знакомое название, но, может, это потому, что журнал такой есть, и еще клуб при детской библиотеке, и...
И тут я вспоминаю. Вспоминаю так резко, что лень и усталость слетают с меня моментально. Я даже вскакиваю от неожиданности.
– «Наследие», Санкт-Петербург! Они же занимались у нас ремонтом и реставрацией дома Кулигиной! Ну, это где сейчас выставочный зал! – я смотрю на мужа. – Точно! В прошлом году они уже закончили, поэтому я сразу их и не вспомнила!
– Ты могла и вообще их не знать, – усмехнулся муж. – Твой отдел памятниками не занимался и ни к ремонту, ни к реставрации отношения не имел.
Я смотрю на мужа: говорит он с какой-то странной интонацией. Как будто он что-то знает, а я должна отгадать, что именно.
– Повтори, что ты сейчас сказал?
– Я говорю, что ты ремонтом не занималась и близко знать их не могла, – муж смотрит на меня, как бы говоря «думай, думай».
– Да, я не занималась. С ними немного занимался хозяйственный отдел и в основном архитектурный... Таня.
– Мне жаль, – говорит муж.
Я подхожу к нему, и он, обняв меня, усаживает к себе на колени. Я прижимаюсь к нему. Я не плачу, не злюсь. Я просто чувствую себя какой-то потерянной. Логическая цепочка выстраивается сама собой, без провалов и натяжек. Конечно. Фирма решила заработать. Вышли на тех, кого хорошо знали, с кем работали не один год, с кем, если верить слухам, даже был роман. Таня. Моя подружка. Узнали, что Ирина ушла в отпуск, и все рассчитали, и получили и мое имя, и мой телефон, и даже мою беспомощность в специальных вопросах. Таня. Я вдруг вспоминаю, как однажды у нее завязался роман с одним нашим охранником. В музее мало мужчин, а тут вдруг такой... «мачо». Он был высоким, мускулистым и симпатичным. Светлые волосы, серые глаза... Фантастика! И форма. Как он носил форму! Она сидела на нем как влитая, в меру свободная, обтягивающая только в плечах, подчеркивая их мощь. Он носил летом темные стильные очки и вообще всем своим видом напоминал полицейского из американского фильма. Он правильно стоял, широко улыбался, был приветлив и обходителен. Наши музейные барышни сходили с ума. И он никого не обделял вниманием. Увы! Не пропустил ни одной желающей поближе познакомиться. Этот прискорбный факт очень скоро стал достоянием общественности, но... Таня все равно попалась. И, как и следовало ожидать, стала просто «очередной». Ей тогда уже было немало лет, «мачо» был намного моложе. Тане было тогда очень трудно. Каждый день она приходила на работу, расписывалась в книге регистрации ключей, которая находилась на посту охраны. Каждый день здоровалась с ним и страдала. Многие из наших, попавшие в сети этого красавца, отделались как-то легко, не увязая, что называется, по горло. Но Танюше было трудно. Мы старались ей помочь, выслушивая, сочувствуя, понимая...
Я осторожно слезла с колен мужа и подошла к телефону. Молча набрала номер Татьяны. Долгие гудки: один, другой, третий... Мне кажется, я сейчас сойду с ума...
– Алло.
– Танюша. За что ты так со мной? – Я чувствую, как сзади подошел муж и обнял меня, прижавшись всем телом.
– Ты о чем, Ксения? – голос подруги дрогнул.
Я промолчала. А вдруг я ошибаюсь? А вдруг это все не так? Вдруг...
– Ну что такого-то? – неожиданно резко говорит она. – Тебе что, трудно подписать было?
– А как они узнали, что
– Так ее бывший муж теперь там работает...
Последнее звено прочно встало на свое место. Не просто знали – подготовили ее отпуск. Хорошо, что все позади...
– Подумаешь – подпись поставить, – продолжает нервно Таня. – Все равно от тебя ничего не зависит, а людям работа, заработок...
Она еще говорит что-то, убеждая меня или себя, не знаю. Я не слушаю. Только, дождавшись паузы, тихо произношу:
– А мне было страшно, Таня. Когда они мне звонили и пугали – мне было страшно.
Она замолкает. Потом спрашивает растерянно:
– Пугали?
И снова повисла пауза. Мне не хотелось ничего рассказывать. Я уже поняла, что ее просто использовали, возможно, убедили в честности своих замыслов, может, даже целовали и объяснялись в любви. И обещали красивую любовь и красивую жизнь. Мне жаль ее – немолодую, одинокую, нервную и обманутую. И мне жаль, что она не смогла устоять.
